Читать «Наследство последнего императора. 2-я книга» онлайн - страница 245
Николай Волынский
– И какое ж оно, птичье? – спросил кучер, направляя бричку между двумя соснами.
– Не такое, как с-под коровы или козы. Оно даже не белое, а коричное, кава называется, горькое. А есть ещё кава сладкая, что твой мёд. От такое птичье.
– Так то кофий, – хмыкнул рабочий в мокрой от пота косоворотке и в грязных штанах с налипшей прошлогодней хвоей. – Не знаешь – не сочиняй. Гришка ему рассказал!..
– А я, – таинственным голосом сообщил коренастый солдат без фуражки, стриженный под ноль. – Саму царицку между ног пощупал.
И замолчал, наслаждаясь вниманием скептиков, не поверивших в Распутина.
– И шо? – наконец, нехотя спросил кучер.
– А! – стриженый махнул рукой. – Баба и баба. Устройство, как у всех, одинаково.
Все замолчали, никто не глядел на коротышку.
– Не всяк день царицку пощупать дают! – добавил он с вызовом, не обнаружив к себе интереса.
– Ты, Файка, ведь в охране служил? – спросил, наконец, рабочий в косоворотке.
– Служил с первого дня, с апреля! – гордо подтвердил коренастый.
– Подлая ты тварь, Файка, – брезгливо произнес рабочий. – Мало тебе, что ты с дружками детей поубивал. И наёмных работников, простых людей в расход пустил. Ты ещё и над покойницей поглумился! Гореть тебе в аду.
– Чё ты такое ругаешь? Не убивал я! А Мишкевичу, тоже из охранников, щупать Сашку можно, а мне нет?
– Покойницу никому не можно!
– То ж царица, сплотаторша! Кровь народную пила с утра до вечера!.. – заскулил Файка.
– Царица она была в Петрограде, – отрезал рабочий. – В городе – арестантка. А здесь покойница. И не царица. А как все. Как любая помёрлая баба. Ты же есть подлец и сукин сын, так мы тебя все запомним.
– Слушай мою команду! – крикнул Ермаков. – Всем на месте – стой!
Брички стали, две лошади по-прежнему беспокоились. Били копытами землю, изгибали шеи вверх и в стороны, встряхивали и звенели уздечками, косили дико распахнутыми, кровавыми глазами на своих зловещих пассажиров…
18. ГАНИНА ЯМА
СОЛДАТЫ доставили трупы к костру и, ухватив мертвецов за руки и ноги, относили на небольшую площадку перед шахтой. По краям площадки когда-то росли четыре вековых сосны, от них остались только высокие гигантские пни. Один был расщеплен до половины ударом молнии.
Убитых выложили в ряд: посередине Николай с Александрой, справа Ольга и Мария, слева – Татьяна и Демидова. По краям Трупп, Харитонов и Боткин. Огромные кровавые пятна на их одежде почернели и высохли, отливая глянцем в свете костра.
– Слышь, Пётр Захарыч, – озабоченно сказал Ермакову пожилой рабочий. – Как ты их спалить собрался? Тут дров надо немерено. Гору!
– Не трусь, Васёк! Мальцы мои вчера гору угля подвезли с углежогни.
Рабочий покачал головой:
– Видел я твою гору. Мало. Не справимся.
– А ты оглядись! – посоветовал Ермаков.
– И что? – удивился Василий.
– Что видишь?
– Ничего не вижу.
– Совсем уж ослеп? А лес?! – крикнул Ермаков. – Лес вокруг себя видишь? Вон берёза и там берёза.
