Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 7» онлайн - страница 157

Бойко шаркая ногами по бурьяну, из-за двора показался Трофим. Синяя его рубашка была разодрана до живота. Зорко глядя в даль и гремя ясными удилами уздечки, он прошагал шибко и не заметил Вукола. Тот поднялся и посмотрел ему вслед.

— К Журавлеву оврагу иди! — крикнул он Трофиму, указывая на погасающий румянец зари, на фоне которой были видны резные силуэты лошадей.

Трофим не оглянулся.

Вукол схватился за голову, мелко задрожал и, словно в смехе, заплакал. Пришла Арина.

— Дед, дед, ты что? — спросила она грустно и раздумчиво.

Вукол пугливо опустил руки и виновато выпрямился.

— Так я. Трофима жалко и вас всех…

Арина хотела что-то сказать, но промолчала и положила ему на колени ломоть пирога и упругий ком гречневой каши. В правой согнутой руке она держала цинковую кружку с молоком.

— Я что-то и не хочу, — сказал он застенчиво, встревоженный тем, что Арина сегодня принесла ему ужинать к сараю. Он ухватил Арину выше кисти за руку и, вдруг почему-то смутившись, сказал не то, что хотел.

— Не пролей молоко-то… темно… Дай кружку мне, да иди спать, Арина. Заря нынче холодная… Трофим-то где?

— Спит. Стыдно ему… В глаза мне не может смотреть.

Она, не спеша, пошла ко двору, шурша подолом и уводя за собой большую тень. Закрыв сенцы на щеколду, она вошла в избу и села на лавку. На улице стояла светлая ночь. Деревья от дворов далеко раскидали неуклюжие тени. В окна ярко падал свет месяца, освещая стол, подоконник, пол с растерянной у кута золотистой соломой, самовар, стоявший на лавке: лунный свет висел в избе серовато-зеленой пылью.

На куту в полумраке, накрытые дерюгой, спали Танька и Гришка. По другую сторону, головой к ним, лежал Трофим. Как только Арина зашла в избу, он стал беспрерывно кашлять, возиться; наконец он не вытерпел:

— Чего сидишь? Иди ложись…

Арина отвернулась к окну.

— Обидел старика. Я пришла, а он плачет.

— Ну ладно, иди.

— Не буду с тобой жить, Трофим! — вспылила Арина. — Только срамоту от тебя принимать. Завтра же пойду за разводом. Вот и все!

— Не шуми, ребят разбудишь, — зашептал Трофим. — Мало ли что бывает… Ошибся — и все.

— Ты всю жизнь будешь ошибаться. Разведусь, разведусь!.. Ты думаешь, без тебя не проживем? Проживем! А ты иди — хлюстай по миру!

— Ну, Ариша, хватит, — сказал он ласково, — иди дорогая, иди…

Арина не ответила. Наклонившись в окно, она в раздумье слушала доносившиеся голоса девок и заунывный голос гармошки. По селу шел сторож, падали размеренные удары: «тук-тук, тук-тук». За печкой, — похоже на падающие капли, — трюкал сверчок. Арина сидела, не трогаясь с места. Трофим то возвышал голос в обиду, то понижал его до заискивающей покорности.

— Ребят только жалко!.. — Арина поднялась с лавки и, подойдя к куту, стала неторопливо разбираться. Кофточку, сарафан и юбку она положила на стоявшую рядом скамейку и, сверкнув белыми икрами ног, полезла под нагретую Трофимом попонку.

— Пусти, идол!

Трофим охватил ее за плечи, жарко дыша перегаром водки и табаку и ловя ее губы. Арина закрыла глаза, забыв обиду и, обманывая себя и ворочающуюся в головах Таньку, сказала: