Читать «Стрекоза ломает крылья» онлайн - страница 33

17

Прошел месяц молчания. Сорокин уже надоел вопросами о письмах своей квартирной хозяйке, на адрес которой он просил Анну писать ему.

И вот он читает ее первое письмо, написанное по-русски:

«..Милый Виктор!

Я все еще продолжаю стажироваться, хотя занятие это мне порядком надоело. Но ты сам знаешь, что преддипломная практика обязательна для всех. Без этого не допустят к защите диплома.

Теперь, когда я давно не вижу тебя, я как-то по-особому остро чувствую, как мне будет недоставать тебя, мой славный, мой честный мальчик... Я с содроганием думаю о том, если политический барьер не позволит нам осуществить мою мечту, и мы не сможем постоянно быть вместе... А время летит быстро, приближаясь к тому дню, когда нам вместе придется решать эту нелегкую задачу... Я не могу отказаться от мысли выехать в Рур, где я надеюсь стать во главе заводской клиники. И я, честно говоря, уже привыкла к этой мысли. Эта работа меня очень прельщает. Но ты, Виктор, стоишь теперь на этом пути, и я каждый день терзаюсь мыслью о том, что мне не удастся убедить тебя последовать за мной, хоть ты и говорил не раз, что готов со мной в огонь и в воду. В воде ты уже был, а вот сможешь ли шагнуть в огонь? Я так хочу всегда чувствовать твою сильную руку, слушать твой милый голос, смотреть в твои бездонные глаза, пить твою ласку...

Думаешь ли ты обо мне, Виктор? Я прошу тебя взвесить все «ЗА» и «ПРОТИВ» и найти в себе силы для правильного, мудрого решения вставшей перед нами проблемы. Ты столько раз говорил мне о своей любви... Неужели ты не можешь доказать это на деле?

Скоро мы сможем встретиться с тобой в Берлине и в спокойной обстановке обсудить все вопросы. Я с нетерпением жду этой минуты. Жду твоего письма. Анна».

Несколько раз Сорокин перечитывал письмо любимой женщины, но не мог найти решения.

Если раньше он думал запросто объяснить все замполиту полка и жениться на Анне, то теперь, поняв, куда зовет она его, он даже не решался ни с кем обсуждать это, ибо понимал, что ни у кого из офицеров не найдет сочувствия, и все будут осуждать его за связь с женщиной, которая толкает к измене.

«Нет, я не могу согласиться с Анной! — думал Виктор. — Но как прямо сказать ей об этом? Может, она еще образумится, может, поймет, что стоит на неверном пути...»

Потом мысль его перекинулась в Рур, и он увидел себя в новой визитке за большим обеденным столом, украшением которого была она, голубоглазая Анна. Потом представил лицо своего отца, байкальского рыбака, который ни за что не променяет чистые, вечно кипящие, прозрачные воды великого озера, тайгу и горы на все города Европы, в которых потерялся его сын Витька... А мать? Неужели все это надо навсегда забыть, бросить, чтобы всю жизнь говорить на чужом языке, соблюдать чужие обычаи и повиноваться жестоким законам, отвергнутым в семнадцатом дедами и отцами?

Но Анна... Анна... До сих пор он не мог понять какой-то раздвоенности ее души, беспричинных слез, резких колебаний в характере, смутность ее желаний, холодной рассудительности, а то и противоречивых взглядов, меняющихся от настроения. Она то звала Виктора с собой, уговаривала уехать в Рур, то будто отталкивала от себя, опасаясь, что он примет ее предложение и тогда уже будет поздно остановить его, вернуть назад...