Читать «Тихий американец» онлайн - страница 89

– Пресса! – крикнул я и стал искать бумажник, где держал журналистское удостоверение, но его не было: неужели я ушел из дому без него? – Скажите хотя бы, что там, в молочном баре?

Дым рассеивался, я пытался что-то разглядеть, но мешала толпа. Полицейский что-то ответил, но я не расслышал.

– Простите?

– Не знаю! – повторил он. – Отойдите, вы не даете пронести носилки.

Может, я обронил бумажник в «Павильоне»? Я хотел бежать туда, обернулся и увидел Пайла.

– Томас! – воскликнул он.

– Пайл! Ради бога, вы сотрудник представительства, где ваше удостоверение? Нам надо пройти. Фуонг в молочном баре.

– Нет, нет!

– Пайл, она там. Фуонг всегда туда ходит в половине двенадцатого. Нужно ее найти.

– Ее там нет, Томас.

– Откуда вы знаете? Где ваш документ?

– Я предупредил ее не ходить.

Я уже повернулся к полицейскому с намерением оттолкнуть его и броситься через площадь. Он мог выстрелить, но мне было безразлично. И тут до моего сознания дошло слово «предупредил». Я схватил Пайла за руку:

– Предупредили? В каком смысле?

– Я сказал ей находиться сегодня утром подальше отсюда.

Теперь я сообразил, что к чему.

– А Уоррен? – спросил я. – Кто такой Уоррен? Он тоже предупреждал тех девушек…

– Не понимаю.

– Наверное, американские потери невелики?

По улице Катина в сторону площади пыталась проехать «Скорая помощь», и не дававший мне пройти полицейский сделал шаг назад, пропуская ее. Полицейский, стоявший с ним рядом, с кем-то спорил. Я вытолкнул Пайла вперед, на площадь, и бросился за ним, прежде чем нас успеют остановить.

Мы очутились в толпе почерневших от горя людей. Полиция могла не пускать на площадь других, но ей было не под силу очистить пространство от выживших и от тех, кто поспел сюда первым. Врачи склонились над умершими; те были предоставлены их владельцам – умершим можно завладеть, как стулом. На земле сидела женщина, держа на коленях то, что осталось от ее младенца, и стыдливо прикрывая его своей крестьянской соломенной шляпой. Она не шевелилась и не издавала ни звука; больше всего меня поразила на площади именно тишина. Это походило на церковь, где я однажды побывал во время службы: тишину нарушали только служители и немногие европейцы, рыдавшие, умолявшие, а потом умолкавшие, словно пристыженные робостью, терпением и сдержанностью Востока. Безногое туловище на краю сада все еще вздрагивало, как обезглавленная курица. Судя по рубашке, бедняга работал велорикшей.

– Какой ужас, – простонал Пайл. Его взгляд упал на мокрое пятно у него на ботинке. – Что это? – тихо спросил он.

– Кровь, – ответил я. – Впервые видите?

– Надо привести в порядок обувь перед докладом посланнику.

Похоже, он не отдавал себе отчета, что несет. Пайл впервые увидел подлинную войну: он плыл вниз по реке в Фат-Дьем на плоскодонке за школьной мечтой, и вообще, солдаты для него были не в счет.

Держа Пайла за плечо, я заставил его оглядеться.

– Это время хождения по магазинам, – произнес я. – В этот час на площади всегда полно женщин и детей. Зачем было делать это именно сейчас?

– Намечался парад… – пролепетал Пайл.