Читать «Великое» онлайн - страница 85

Левант как Левант: от Керчи до Александрии, от Стамбула до Палермо — жуликоват, смышлен, но в меру, добродушен, подобострастен, хвастлив: вид на Яффо в ясную погоду… И кабы не Улисс, да кабы не Байрон в Миссолонги… Да что уж, право.

На билет на остров Идру (Гидру?!) я наскреб по сусекам, билет гордо приобрел, но на пароход опоздал. Несусь по Пирею, оглядываю нависшие титанически борта — какой размах, какой, извините, Онассис! — стяги реют, адмиралы честь отдают — несусь — причал под копытами дымится. Билет в кулаке, портфельчик на отлете. Язык на плече (там, где меч). Страсть как не хочется, или, как теперь молодежь говорит, «в лом», — бродить по столице демократических Афин от раскопа до раскопа. Тоже мне перипатетика, понимаете, если буквально на каждом повороте натыкаешься на статую ихнего короля Оттона (был снят западным миром согласных французов и британцев с должности, кажется, за опрометчивую недальновидность — поддержал Николая Палыча в Крымской войне. Сменили его, кажется, на покладистого датского принца) — этакого самца в петушиных перьях, мрачных усах, ростом с собственный ятаган, в латах, но почему-то в шерстяных носках.

Подстерегал меня этот статуй по всей Греции. Вообще, настоящие памятники в Элладе, зачем-то хорошо сохранившиеся, — обычно национально-освободительного содержания. Тут и Моисею бы захотелось морских путешествий. Представляете: парус, ростр, под палубой задушевно поют рабы, табаня. To-се. Нереиды.

Несусь по причалу Пирея. Ищу корабль, лайнер с красивым названием «Александрос Великий». В смысле Македонский. Чей культ в современной Греции, мягко сказать, парадоксален. Это все равно что Смоленщину застроить монументами Гедимина и продавать брелоки и безносые отливки, совершенно непохожие даже друг на дружку. Впрочем, в Элладе лишь по шелому да по сове и Палладу-то от Посейдона отличишь взглядом, и везде, как в Ленмонументскульптуре, носы отбиты разные и культи — то левые, то правые. Не говоря о палицах и трезубцах.

Несусь по причалу.

— «Александр Великий», — ловлю наименее задумчивого на глазок грека. — Александр ваш Великий он райт? — кричу. — Магнус райт?

— Гуд — Александрос гуд! — закатывает глаза спокойный человек. — Александрос — олл райт!

— Эллин, — говорю (дыша, как сенбернар в хамсин). — Эллин, — говорю ему. — Шип, — говорю, — он райт или он смоль, тьфу, лефт? Шип, — говорю, — «Александрос Великос»? Пароходос такой?

— Лефт, — говорит он не спеша, — это там, — и показывает честно влево. — А райт — там! Спасибо, товарич?

— А как же, — рычу, — еще как спасибо.

И рысью в конец причала. Где ровно райт вижу белоснежный лайнер «Александр Великий» с мою ванну величиной. Корабль уже гудит и роет воду, всем хорош линкор, хоть счас на Гидру, я прыг через леера и — впору отдышаться от восторга!

Отдышавшись, закуриваю. Тем временем на молу-причале становится оживленно и, несмотря на увеличивающийся зазор меж бортом и берегом, — шумно. На причале шмыгают смуглые неспокойные люди и что-то кричат; что, не слышно, ибо корабль, несмотря на размеры, оглашенно дудит и все равно, рукой махнуть, языка не знаю. Но танцуют здорово. И пальцами тычут. Я подумал было, что не успел забрать при вылете на мол посадочный свой талон. Проверил билет: нет, все райт. Олл райт даже. Написано «Идра». «Александрос» опять же. Чего ж они там на горизонте так взволнованы? Впереди Эгейское море. Эгея! Теплынь. Плыви, Одиссей, плыви.