Читать «Дом на хвосте паровоза. Путеводитель по Европе в сказках Андерсена» онлайн - страница 54
Николай Горбунов
Илл. 9
Сорё
Впрочем, сказка — не единственное, на что напрашивается Сорё со своей обволакивающей тишиной и щемящей лиричностью. Утилитарный подход, конечно, отпадает сам собой (по части найти что-нибудь поесть, например, Сорё запросто может составить конкуренцию Вордингборгу), а вот для романтической истории здесь все устроено настолько идеально, что автоматически ставишь себе галочку: вот куда надо, если что. Андерсен, естественно, тоже не мог пройти мимо столь благодатной почвы — но уместна ли любовная романтика на уроке географии в младших классах? И тут можно было бы со спокойной совестью наконец перейти к неоднократно упоминавшемуся «Обрывку жемчужной нити», где романтическому Сорё посвящена почти вся вторая часть, если бы не…
Илл. 10
Сорё. На берегу озера
—
А был ли мальчик?
…если бы не сам маленький Тук.
Здесь в очередной раз срабатывает правило: если Андерсен описывает что-то чересчур подробно, значит, скорее всего, оно взято не с потолка. В истории про маленького Тука подозрительно много деталей, касающихся главного героя, так что любопытство в какой-то момент пересиливает — и в результате щедро вознаграждается.
Сам Андерсен в примечаниях к своим сказкам ограничивается комментарием, что «Маленький Тук» был навеян посещением Ольденбурга. У такой лаконичности были свои причины, но это и не страшно: курочка по зернышку клюет, а упоминание Ольденбурга уже само по себе сильно сужает круг поисков — остается только выяснить, когда Андерсен там был и с кем общался. По информации из архивов Центра Андерсена в Оденсе, до написания «Маленького Тука» (1847) Андерсен посещал Ольденбург дважды, в 1843 и 1845 годах, и оба раза гостил там у Вильгельма фон Эйзендехера, личного секретаря великого герцога Ольденбургского Августа I. Так вот, у Эйзендехера было двое детей, Карл и Густава — и именно так, как вы помните, звали маленького Тука и его сестру. Карл родился в 1841 году, так что Андерсен как раз застал его в том возрасте, когда мальчик еще «не умел хорошенько говорить»; Густава же была на год младше своего брата. Чтобы убедиться окончательно, пришлось немного покопаться в архиве переписки Андерсена — и доказательство нашлось почти мгновенно: аккурат в 1847 году в письме жене Вильгельма фон Эйзендехера, Каролине, Андерсен признавался, что в благодарность за гостеприимство сделал их детей персонажами одной из своих новых сказок.
Выходит, если в ряде сказок за основу взяты реальные события, а персонажи полностью или частично вымышлены, то в «Маленьком Туке» все в точности наоборот. И тем удивительнее читать биографию Карла фон Эйзендехера и обнаруживать, что львиная доля того, что напророчил ему в своей сказке Андерсен, впоследствии сбылась. Птичьего двора у него, конечно, не было, а вот имя его действительно облетело весь мир, причем в буквальном смысле как корабль: «маленький Тук» стал впоследствии морским офицером и дипломатом. Еще кадетом он участвует в экспедиции прусского военно-морского флота, окончившейся подписанием в 1861 году неравноправного договора с Японией. После возвращения на родину Карл получает офицерское звание, а следом назначение в Вашингтон, где становится военно-морским атташе. Затем его переводят в Токио на должность генерального консула Германской империи, а когда министерское представительство преобразуется в посольство, бывший «маленький Тук» получает статус посла (и здесь Андерсен снова попадает в точку, на этот раз насчет «говорить хорошо и умно» — пусть и совсем не в Роскилле). Проведя в качестве посла сначала шесть лет в Токио, а затем два года в Вашингтоне, он возвращается в Германию — и едет послом в великое герцогство Баден, в Карлсруэ, где служит сохранению целостности империи до самого ее надвигающегося конца. После Первой мировой войны и падения Германской империи должность прусского посла в Бадене теряет актуальность, и наш сказочный герой (которому на тот момент уже под восемьдесят) подает в отставку и перебирается в Баден-Баден, где и проводит остаток своих дней. А когда сходит в могилу, то спит в ней тихо — точно как в Сорё.
