Читать «Дом на хвосте паровоза. Путеводитель по Европе в сказках Андерсена» онлайн - страница 132

Илл. 2

Рапсовые поля близ Бёрглумского монастыря

…Погода стоит ясная, ночи светлые, так что можно ясно видеть на много много миль кругом; с холма открывается вид на поля и болота вплоть до Ольборгского фиорда, на степи и луга вплоть до темно-синего моря.

Илл. 3

Лёккен

Ночью у Лёккена, маленькой рыбачьей слободки, застроенной домиками с красными черепичными крышами, — ее видно отсюда из окон — разбился корабль.

Он сел на мель далеко от берега, но спасительная ракета перебросила мост между тонущим судном и твердой землей. Все спаслись, вышли на берег и нашли себе приют и ночлег у рыбаков.

Интересная деталь заключается в том, что события «Епископа Бёрглумского» фактически начались с рассказанного в «Колокольном омуте» (см. соответствующую главу). Именно здесь, на Бёрглумском холме, в XI веке находилась королевская резиденция, откуда бежал из Ютландии, спасаясь от бунта, король Кнуд IV Святой. Бунтовщики настигли короля в Оденсе, но резиденцию в Бёрглуме на всякий случай тоже сожгли. Когда она была отстроена заново, там обосновались сначала католические монахи-августинцы, затем премонстранты (они же норбертины, они же белые каноники), а затем, в начале XIII века, туда была перемещена резиденция епископа Венсюссельского. Пользуясь активной поддержкой короля, Бёрглумский монастырь быстро набрал силу и стал одной из самых влиятельных религиозных организаций страны: в семинарии при нем учились отпрыски многих знатных датских семей, епископ являлся по совместительству членом Государственного совета, а земельные владения монастыря были самыми крупными во всей Северной Ютландии. И вот тут всплывает вторая, ключевая, деталь: в число подведомственных Бёрглумскому епископату земель входила вся территория Ютландии севернее Лим-фьорда, а именно регионы Венсюссель (Vendsyssel) и Тю (Thy) — то есть в том числе и земли, которые должна была по закону унаследовать безутешная вдова епископского родича.

Теперь становится не то чтобы совсем понятно, но уже понятнее, что именно епископ Олаф Глоб «написал на гладком пергаменте, запечатал восковой печатью и перевязал шнурком» и почему. На андерсеновский аргумент из разряда «что может смыслить в хозяйстве баба?» папа римский вряд ли бы отреагировал, а вот на возможность присоединить к монастырским владениям приличный кусок земель, и так уже находящийся в ведении епископата, — почему бы и нет. Являясь родственником умершего, епископ Олаф Глоб вполне мог претендовать на наследование его недвижимого имущества — но у ближайших родственников, конечно, был приоритет, и, чтобы получить желанное наследство, от них нужно было избавиться. Ближайшими родственниками являлись вдова покойного, его сын Йенс и дочь (про последнюю в тексте ни слова, но, как мы знаем, у Йенса Глоба был зять, Олаф Хасе, а значит, должна была быть и сестра). Однако на момент тяжбы сын находился на службе за границей, а дочь жила с мужем по ту сторону Лим-фьорда (подробнее об этом чуть ниже), так что оставалось управиться лишь со вдовой — и дело в шляпе. Или подождите…