Читать «Южное солнце-4. Планета мира. Слова меняют оболочку» онлайн - страница 58

— Ты реабилитировал старика!

— Реабилитировал? Что-то не припомню, чтобы Александр Звиедрис сидел в ГУЛАГе?

— Слишком знаменитый был для Латвии, вот и не сослали. А собирались, и серьезно.

— За что?

— За намерения. Переход границы — это тебе не шутка, на пяток годков тянет.

— Так он ведь границу не пересек.

— Говорю же, за намерения.

— Не было никаких намерений, — воспротивился я, — Ночью потерял ориентиры, заплутал в море, и вышел к границе. Это и признали в КГБ.

— Он заплутал? Интересная версия! Запомни: рожденный на море, с курса не собьется. В Швецию, так в Швецию, сам себе капитан и штурман. Он туда с закрытыми глазами дойдет, а ты — «заплутал». Это органы сознательно «заплутали» в дознании, чтобы не раздувать мировой скандал.

— Значит?

— Значит, ты молодец, хотя смелость твоя по незнанию. Но вслух об этом ни слова. Достаточно и того, что вся латышская гвардия гудит от восторга. Ты ведь открыл ему дорогу для персональной выставки.

Как бы то ни было, но с тех пор имя Александра Звиедриса снова обрело статус «печатного», и картины его пошли нарасхват. Так что создание скрипок теперь уже не служило для старого мастера единственным приработком. И, став более доверчиво относиться ко мне, он расширил тематику наших бесед. К рассказам о том, как в молодые годы возил свои картины галерейщикам в Стокгольм, Хельсинки, Осло и находил двухсотлетней выдержки дерево для скрипичных дек, таскаясь по домам, предназначенным на снос, добавились иные истории.

Чувствовалось, Александра Звиедриса донимала ностальгия по дням минувшим, по Риге начала века. Он знавал немало людей, чьи имена ныне, в строго цензурируемое время, были запрещены к упоминанию. Знавал он и Михаила Осиповича, отца Сергея Эйзенштейна, родословную которого мне никак не удавалось проследить даже при посещении архивов — без специального допуска никаких бумаг на интересующую меня тему не выдавали.

— Михаил Осипович не был простым архитектором, — говорил Александр Звиедрис, раскладывая выцветшие фотографии по столу. — Это ваши коллеги-журналюги любят так писать в «Советской Латвии» — «простой архитектор»… Зачем — «простой»? А чтобы показать, будто сын его Сергей из простой, чуть ли не пролетарской семьи, и только благодаря революции вышел в люди. Все вранье и обман общественного мнения! На самом деле, Михаил Осипович был начальником департамента гражданского строительства. И при этом считался свободным художником, утверждал собственный архитектурный стиль, не желая подражать образцам столичного Санкт-Петербурга. Понял? «Не желал и все тут!» И — что? Запрещали? В тюрьму совали за это? Нет и нет! Обрати внимание: никакого притеснения, хотя он инородец, с выкрутасами, с разными своими измами… Так оно у нас было — в свободной Латвии. А вот в России… В нынешние годы. Даже имени его не помнят. Пример? Пожалуйста! Номер дома, в котором жил Михаил Осипович, попутали с неправильным и заставили на нем, неправильном, вывесить мемориальную доску «Здесь родился Сергей Эйзенштейн».