Читать «Крылья холопа» онлайн - страница 33

Монашек заворочался на постели и поперхнулся. Никешка заботливо склонился над ним.

— Может, кваску? Испей.

Никодим повел глазами из стороны в сторону.

— Спаси бог, внучек… Не хочется. — Дрожащей рукой, тонкой и сухой, как лучина, взял он руку Никешки и приложил к своему лбу. — Спаси бог… — повторил он громко и сразу снизил голос до шелеста, — от недоброго человека.

— Похвально, — шлепнул Гервасий юношу по спине. — Люблю уважительных… Я, хоть мне и за полста перевалило, сам к старцам с почтительностью… — И без всякого перехода продолжал прерванный разговор. — Так бы, говорю, прыгнул, так бы… Но бодливой корове не дал бог рог!.. Крылья бы мне!

При этих словах Никешку даже в жар бросило.

— Крылья? Какие крылья?

— Какие же? Обыкновенные, — взволнованно ответил Гервасий. — Не ласточкины же — орлиные. На них бы… — И сразу осекся, перепуганный тем, что нечаянно выдал сердечную тайну. Но тут же, стремясь показаться спокойным, беспечно зевнул, не спеша расчесал пятерней черную, с ярко-белой отметиной посередине, волнистую бороду и полузакрыл близорукие, подернутые желтизною глаза. — Что-то дремотно стало, о-о-хо-хо, — протянул он вместе с новым зевком. — Поболтали, поболтали, да и, как в поговорке, смеются: «Не надоели ли гостям хозяева?»

— Избави бог, — возразил Выводков. — Рад гостю такому… Посиди, побеседуй…

Он внимательно вгляделся в Гервасия, словно впервые увидел его, потом перевел взгляд на монашка. Тот поморщился, как делал это во сне, и, сколько позволяла тупая боль в пояснице, привстал.

— Грех… Грех, Гервасий… Не дано человекам… Ангелы божии, птицы небесные… им крылья положены…

Никешка вспылил. Еще миг — и он бы непременно горячо возразил Никодиму, но какая-то сила заставила его сказать совсем не то, что рвалось с языка.

— Да… не положено… То птицам небесным… Не дано человеку… — бессвязно проговорил он и стыдливо опустил глаза.

По тому, как взволновался Выводков при упоминании о крыльях и как не похоже на обычное было его поведение во все время беседы, Гервасий убедился, что полученный когда-то в детстве жестокий урок ничему юношу не научил. «Ладит, — твердил он по дороге домой. — Как пить дать — ладит… А хитрющий, остерегается… Особливо тот — старый хрыч. Прямо как есть наседка. Так и норовит глаза выклевать… Однако возьмешь, Никешка, меня в споручники. Ужотко поработаем…»

На другой день, как только Анисья ушла из дому, Никодим принялся подробно выспрашивать у Никешки, кто этот Гервасий. Больше всего ему хотелось доискаться причины, побудившей почти старика рубленника набиваться к юнцу Никешке в товарищи.

— А как мы, дедко, с тобой? — рассмеялся Выводков.

— Так, значит, он учит тебя… Чему же, а?

Юноша пристыженно отвернулся в сторону.

— Не, я так… Ничему не учит…

Оба долго, напряженно молчали. Вдруг Никодим поднялся с сенничка.

— Знаю, зачем уходишь ночами. Крылья ладить уходишь… Нишкни!.. Мне ли не знать тебя? Всего тебя вижу. Прост ты… От простоты и погибнешь… Ладишь крылья?

— Лажу… Да не даются они.