Читать «Толстовский дом» онлайн - страница 368

Витя, пусть по другим причинам, но тоже считал действия Горбачева неправильными, разрушающими экономику, как институтка, обожал Собчака, Ольга Алексеевна поначалу испытывала к нему спокойную симпатию, получалось, они оба не одобряли Горбачева и одобряли Собчака – и кто же тогда «наши»?..

Постепенно увлекаясь, Витя рассказывал: бюджетный дефицит, системный анализ падения СССР денежная реформа… Говорил, что денежная реформа, имеющая целью резко сократить количество денег на руках у населения и пополнить бюджет неэмиссионными рублями, по сути означает изъятие вкладов. «Вы посмотрите, в постановлении маленькими буковками написано: вклады больше 4000 рублей замораживаются. Вы думаете, их когда-нибудь разморозят? Считайте, что ваших денег уже нет, их украли!» Ольга Алексеевна презрительно кривилась – «вы что там, правда считаете, что наше государство может так поступить со своими гражданами?!» – но в целом относилась снисходительно – несмотря на кандидатскую степень, Витя был еще мальчиком. Все были совсем еще мальчики, дети, возглавлял этот клуб какой-то неизвестный Ольге Алексеевне Чубайс, о котором Витя говорил с придыханием – умница, талант, экономист от бога; «экономист от бога» был младше Вити, недавно окончил институт. Многое было наивно, смешно, к примеру, они всерьез обсуждали, как будут развиваться события после распада Советского Союза. Надо же до такого договориться – распад Советского Союза!.. Больше всего Ольгу Алексеевну смешила уверенность, с которой эти мальчики говорили о будущем, как будто… со временем выделила из потока имен повторяющиеся имена – Маневич, Кудрин, Илларионов, Кох… как будто они собирались управлять страной!

– К власти пришла военная хунта!..

Ольга Алексеевна молча прошла мимо Нины в гостиную, включила телевизор, несколько минут молча посмотрела «Лебединое озеро» и спокойно, даже как-то устало произнесла: «Ну, вот и все, конец твоей демократии», улыбнулась Нине, и Нина в ответ улыбнулась.

На первый взгляд сцена была дикая. Ольга Алексеевна была не против демократии, но против демократов, в сущности, она была против всех, кто был за… – это только на первый взгляд трудно, и в любом случае арестовавшие ненавистного ей Горбачева путчисты были для нее больше «наши», чем все остальные. Но Нина?! Нина была не просто за демократию, она была лицом демократии – почему Нина улыбалась?

Существовало совершенно не идеологическое объяснение Нининой улыбки – это были первые слова, сказанные ей Ольгой Алексеевной за время официально объявленного бойкота. Ольга Алексеевна не разговаривала с ней три месяца и два дня. За три месяца Ольга Алексеевна прекрасно научилась обходиться взглядами, общаться знаками на домашние хозяйственные темы, могла взглядом попросить принести чаю, а если уж обойтись без слов было невозможно, проговаривала необходимые указания мимо Нины, в пространство. Вот такой опереточный бойкот, как игра… любовная игра. Нина была единственным человеком в мире, с кем Ольга Алексеевна позволяла себе капризничать, быть непоследовательной, вздорной и даже немного жалкой. Нина была единственным человеком – Толстун не считается, – который не фигурировал в ночных мыслях Ольги Алексеевны «все плохо». У Нины было – все прекрасно.