Читать «Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни» онлайн - страница 50

– У нее антифосфолипидный синдром, мы начали вводить ей внутривенно аргатробан…

– У нее в животе полно воздуха, – перебивает он меня. И снова мы возвращаемся к ее животу. Ничего не понимаю. – Это классический симптом перфорации.

Перфорации? У Шейлы перфорация кишечника? Не может быть – она ведь поступила из-за проблемы со свертыванием крови. Перфорация – это неотложный случай, когда в кишечнике образуется дыра, через которую его содержимое попадает в брюшную полость. Мне сложно вникнуть в его слова и в полной мере осознать всю серьезность происходящего. Шейла ведь мой «любопытный» с клинической точки зрения пациент. Я ожидала, что мы разберемся с ее нарушением свертываемости крови, изучив лабораторные показатели, сделав тщательные наблюдения и подобрав нужное сочетание лекарств, которые помогут взять ее болезнь под контроль. Перфорация кишечника же – проблема сугубо хирургического характера, и если ей и может что-то помочь, так это только скальпель.

Хирурги и медсестры живут в совершенно другом, отличном от нашего, мире. Мы работаем на этажах с лекарствами – они оперируют скальпелями в стерильных, хорошо освещенных комнатах. Мы собираем данные и размышляем, в то время как они проворно и ловко наших пациентов кромсают.

Есть один старый анекдот про отправившихся охотиться на уток врачей. Терапевт смотрит на летящую в небе утку и говорит: «Эта птица похожа на утку, она летает как утка и крякает как утка, таким образом, скорее всего, это действительно утка». Ему требуется столь много времени, чтобы удостовериться, что перед ним и правда утка, что он ее упускает, так и не успев прицелиться. В небе пролетает еще одна утка, и уже другой врач – на этот раз хирург – достает ружье и многократно стреляет по птице. Она падает на землю, хирург подходит к ней и смотрит на нее. «Ага, – говорит он, – это утка».

У нас на этаже онкологии и гематологии обычно не бывает пациентов хирургии – мы собираем данные и размышляем, в то время как они режут – однако, судя по всему, сегодня все изменится. Осознать всю многогранность ее диагноза не так-то просто. У Шейлы проблема со свертыванием крови, но не с перфорацией кишечника. Перфорация кишечника, однако, у нее тоже имеется. Мой мозг отчаянно пытается вникнуть.

– Не могли бы вы позвать резидента? – просит радиолог, и его голос кажется очень, очень отдаленным. Я все еще в ступоре, но теперь до меня дошло. У Шейлы перфорация – то есть разрыв кишечника. Пазл окончательно сложился.

– Да-да, – говорю я. – Я ему позвоню. – Я вешаю трубку.

Дело плохо. Когда я училась на медсестру, нас приучили бояться слова «перфорация» как огня, потому что ее сложно обнаружить и она часто приводит к летальному исходу. Я разыскиваю в своих бумагах номер интерна и пишу ему на пейджер, чтобы он срочно позвонил мне по телефону. Мне ужасно не по себе от того, что я даже не подумала о том, что у Шейлы внутри могут быть повреждения, однако, по правде говоря, правильно диагностировать так называемый «острый живот» – задача не из простых, и компьютерная томография является единственным достоверным способом проверить, поврежден ли кишечник.