Читать «Полковник» онлайн - страница 90

Как именно это все случилось с Иваном Федоровичем, не смог бы он сейчас точно восстановить. Но только вся его сознательная жизнь прошла под этим знаком. И тут не было ничего от внутреннего гипноза, тут не было ничего и от нравственного самоконтроля личности. Тут просто было суровое требование рода человеческого, поразившее одного из нас, не больше и не меньше. Требование той самой несвободы человеческой, которой пронзено человечество от самых архаичных глубин и до сегодняшних космических высот. Словно легкими крыльями, носило его сновиденческое ощущение, что собственная его личность сама по себе, вне рода, бессмысленна, а значит, и не больше, чем элементарная клетка живого организма. А поэтому и понятно, почему так легко сперва в мыслях, а потом и в делах смогла приноситься собственная личность в жертву ради всего рода.

Ну а кроме этого, такой редчайший симбиоз личности незаурядной, так странно наделенной родовым сознанием, не мог не дразнить постоянно какой-то нечеткостью грани между жизнью и смертью. Ибо конечно же род, клеткой которого себя ощущаешь постоянно, бессмертен. А раз так — бессмертен и ты вместе с ним! Ощущение собственной жизни как бы постоянно протекало и «там», и «здесь», сам же переход от жизни к смерти порою очень сильно напоминал ему не конец, а лишь новое начало, возможно, событие более важное, чем вся жизнь до этого. Надо ли объяснять теперь весь азарт, всю устремленность жизни к такому вот финалу… Тысячу раз не прав мудрый Марк Аврелий, проповедовавший смиренное согласие с природой! Ведь можно вспомнить, к чему оно привело — жена Марка Аврелия как была, так и осталась заурядной шлюхой, а пьяницу-наследника вскорости вообще зарезали. Поэтому вполне понятно, почему при таком смирении стала разваливаться, а вскоре и совсем развалилась могучая Римская империя. Нет-нет, никак нельзя было с природой соглашаться. Наоборот, лелеять, взращивать надо было собственную необыкновенную судьбу! Не естественности какой-то подчиняться, наоборот — каким-то ритуальным действам, достойным твоей великой судьбы, Аврелий…

Все верно. Все так и было. Почему же теперь все так резко изменилось? Почему стал чувствовать Иван Федорович ежеминутную боль какого-нибудь прыщика на ноге, почему измена Марии и Глеба так сильно ударила его, почему, наконец, так страшно стало вдруг?! Да ужель именно ты и свершил великое открытие, человек?