Читать «Полковник» онлайн - страница 6

Пространство же не терпит пустоты и заполняет ее единственной своей опорой — спокойствием непроходящего.

Да, тебе придется какое-то время находиться здесь. Пока не позовут туда, за последнюю дверь, перед которой стоишь. А пока ты стоишь в прихожей, в предбаннике, в приемной. И словно ждешь сигнала выйти из подводной лодки в океан. И жутковато, и уже тянет: «Скорее уж, что ли». И даже чудится существующая какая-то, заранее предусмотренная церемония, ритуал перехода. А пока дано время подготовиться, осмотреться в приемной. Вроде бы от этого будет зависеть то, что ждет тебя там.

И ты начинаешь озираться жадно, страстно, пытаясь по тому, что тебя окружает здесь в последний раз, составить, может быть, представление о законном хозяине, какое-то настроение почувствовать — как же все-таки вести себя при встрече.

Еще пока в отсутствие самого́ ты все спокойнее расхаживаешь по приемной, осваиваешься, прислушиваешься к отдаленным звукам часов, циферблат которых не круг, а… ш-ш-ш… шорох… это первый пока, еще есть время. Рассматриваешь вещи. На них жутковато-обычный облик, словно бы давно знакомые предметы, принадлежащие тебе, причастны тебе, а ты причастен им. Скажем, низкая луна в конце аллеи парка. Но ты вдруг ощущаешь, что причастны они тебе лишь формой, обликом — своим отличием от других обликов. Круглая, крупная, запорошенная снегом — вот и всё, чем принадлежит тебе (и всегда принадлежала) луна. Сейчас ты напрягаешься, хочешь вникнуть не в это — облик луны, висящей низко в конце аллеи. Ты страстно хочешь ухватить, подсечь совсем не облик — глина, глина, первородность! — подсечь то, чем мыслится сама твоя мысль о луне. Откуда она — энергия мысли? Что это? Причина или сгусток причин — создатель всего сущего! А вместо этого — холостой выстрел — всего лишь банальная метафора: луна похожа на засыпанного снегом немного сонного ночного сторожа, немного пьяницу, философа немного, — скучно.

«Подобно тому как кусок соли без внутреннего и внешнего есть лишь сгусток вкуса, так и тут, — думается странно Ивану Федоровичу, — есть луна на небе и есть отдельно мысль о ней. Избавиться бы как-то от раздвоенности, лизнуть разок то, что останется после ликов, — сгусток лунной причины, родившей то и другое».

Так думает он, так проводит в основном теперь время, как бы пока все кружа на подступах к главной своей теме… Еще бы лучше совсем уйти в дремоту, уйти… Чуть не столкнулся со старичком в галифе. Сорок пятую как раз Иван Федорович несет спичку, за ней — сорок шестую… И останется ему еще… Да, да, уйти бы навсегда в блаженную раскованность духа-тела, в рефлексы, инстинкты, тогда, возможно, вывезет сама естественность бытия. «…Где есть лишь единство всего, где как бы… — тренированный ум требует ежедневной, ежесекундной пищи, во благо ли, во зло — кто теперь ответит! — но ни на секунду нельзя оставить ум без пищи, — да, да! — с головой уйти в единство всего сущего, — где как бы по одному куску глины познается все созданное из этой глины. Наименование ликов, различие их — всего лишь метафоры, видоизменения, обороты нашей грамотной речи… — красиво думается ему, несущему очередную спичку. — Истина же в глине — этой истинной причастности, причине того всего, что окружает здесь нас. Ведь только благодаря этому мыслится немыслимое, познается непознаваемое. Это надо познать. Это, наконец-то, всем нам надо срочно познать…»