Читать «Полковник» онлайн - страница 286

Теперь с утра он ежедневно выводил велосипед, а у подъезда уже ждала очередь желающих кататься. И первый из этой очереди прямо-таки вырывал велосипед из его рук — заждался! С раннего же утра первым занял, понимать надо. Нет, Сашка мог бы вполне прокатиться безо всякой очереди, сделать ровно круг вокруг их стоквартирного дома, как и другие. Велосипед-то все-таки его! И этого никто не забывал. И вся очередь терпеливо бы ждала. Но сделать, скажем, не круг, а три-четыре круга, тем более уехать на тихую, зеленую улицу Чайковского — единственную асфальтированную в то время — он, разумеется, не мог. Или при этом надо было менять весь порядок езды, то есть все бы тогда разъезжали по Чайковского и что бы тогда осталось от велосипеда! И поэтому, сделав круг вокруг дома, впрочем, почему-то без всякого удовольствия; Сашка зачем-то еще раз проверял тормоза, звенел звоночком и, вздохнув, отдавал велосипед… теперь уже до вечера. До того часа, когда надо идти домой. И весь день велосипед переходил из рук в руки, очередь не кончалась, ибо только что прокатившийся тут же занимал ее снова. И опять же, Сашка в любой момент мог взять и прокатиться, его всегда бы пустили без очереди. Пожалуйста — вокруг дома. Или ровно столько, сколько устанавливала очередь на этот день. Вот, собственно, и все его права, справедливо определенные двором. Правда, вспоминает он сейчас не без удовлетворения, изредка возникали все же споры в той велосипедной очереди: кто-то недоехал, кто-то лишнее проехал. И тогда обязательно разыскивали Сашку. И где бы ни был он в этот момент: играл ли в лапту, в «чижика» или в «стеночку» на деньги или расставлял по трамвайным рельсам автоматные патроны, чтоб под колесами трамвая получилась самая настоящая трамвайная очередь, — его всегда находили и приводили к дому для разрешения спора. И, вникнув в суть, он тут же спор решал окончательно и бесповоротно. После чего очередь успокаивалась и действовала дальше бесперебойно.

Только поздним вечером получал он свой велик — ободранный и грязный, с «восьмерками» на переднем и заднем колесах, но уже душа не лежала как-то приводить его в порядок, как-то улучшать. Да и интерес к нему как-то пропал. Ведь Сашка не мог дать прокатиться лишний круг даже Гальке Григорьевой, которая ему очень нравилась. Попробуй дай! Попало бы и ему, и Гальке! И что оставалось делать? Да только когда выносил он во двор пирог в какой-нибудь из праздников, когда пекли их дома, и тут же ломал на части, чтобы всем досталось (то же самое, кстати, делали и все остальные, когда изредка случались пироги в их коммуналках), так вот, тогда он Гальке Григорьевой отламывал кусок побольше, совал незаметно… Или это уж вокруг старались не замечать, что он отломил ей побольше? Как ни странно, люди в то непростое время были не только воинственно-непримиримыми, но вообще-то по-своему и скромными, и даже деликатными… А тут, совсем недавно как-то, включил он телевизор, а симпатичная дикторша с упоением говорит о бесплатной медицинской помощи калекам-афганцам. Подчеркивает — ах, какая же она бесплатная! И неужели это никого не оскорбляет?! Нет, будь Сашка афганцем — лично его бы, Сашку, это до смерти бы оскорбило…