Читать «Покой» онлайн - страница 143

Однако тем вечером молодая женщина, стоя в позолоченной тьме, лившейся из открытого окна, в платье с широким декольте и с обнаженными руками, цвет которых напоминал о жарком солнце, и волосами, торопливо разделенными пробором, словно бы она только что вышла из хамама с морской водой, та женщина — олицетворение часов, отданных любовной неге, за которой так долго, с тысяча восемьсот девяностых годов, бегало множество поэтов и художников и которую, наконец, после многих попыток внезапно застал Ренуар, вовсе не была подобной тягучему меду, лившемуся из сот ежевечернего света в комнате с опущенными шторами. Сейчас Нуран своим лицом, наполовину сокрытым тьмой, строгим выражением лица, всей живостью и вниманием глаз, ставших центром притяжения на ее лице, скорее напоминала картину «Введение Марии во храм» кисти Доменико Гирландайо; она держала левую руку на бедре, крохотный выступ ее височной кости и ямочка на подбородке подчеркивали нежную линию ее плеч, весь ее вид напоминал о великолепии того полудревнего мира, который вместе со всей ее сутью был обращен к прекрасному пейзажу, расстилавшемуся перед ней.

Все многочисленные обличья Нуран, менявшиеся от мгновения к мгновению, были для молодого человека и наслаждением, и пыткой. Все эти лики с медальонов и камей, каждый из которых заслуживал отдельной мысли, удовольствия, мгновенных чувств и движений, не покидали его в минуты одиночества и всякий раз возникали либо в предложении, которое внезапно приходило на ум, либо во время чтения какой-либо книги, либо за размышлениями. Однако самое острое наслаждение и, конечно же, страдание, скрывалось в этих Нуран, пробуждавшихся в старинной музыке, каждый отрывок которой заставал его душу врасплох. В восточных переливах мелодий среди золота музыкальных фраз форма воспоминаний менялась, так как приходили они на одно мгновение и, показавшись в нем, исчезали, парили поверх нашей жизни, появляясь из зазора времени, смотрели оттуда и смеялись, становясь спящими в нас отражениями тех, кем мы были в прошлой жизни.

Поэтому его поиски Нуран повсюду — включая собственное прошлое, от чего он получал несказанное удовольствие, ее появление в вековых легендах, религии, искусстве, в многообразии лиц, и ее неизменный вид — все это таило в себе очарование, усиливавшее во множество раз приключение, которое мы зовем жизнью.

Нуран в его руках была золотым ключиком, отпиравшим все двери прошлого, и сутью каждой личной истории, какая, как он считал, была главным условием для любого творчества и мысли.

А возлюбленная Мехмеда, которую он никогда не видел, ни о чем подобном не напоминала, да у самого Мехмеда никакой особенной личной истории не было, хотя совершенно определенно личная история содержалась во всем.

Совершенно очевидно, что Мехмед любил свою возлюбленную, не пытаясь искать в ней никаких романтических черт, не сравнивая ее ни с какой старинной музыкой, думал о ней и связывал с ней все, каждое удовольствие, с силой первобытного человека, которая заключалась в его существе. Наслаждение, которое Мюмтаз искал в глубине столетий, у Мехмеда производило на свет лишь его собственное тело.