Читать «Небываемое бывает» онлайн - страница 122

Свет мал, а Россия велика!

Кто сеет хлеб — тот сеет правду

Мальчик, в подарок тебе земля, не возделана вовсе.

Вергилий

«Джентльмен обыкновенно живет в деревне» — так начинается, говорят, одно из самых известных в Англии руководств для «настоящих мужчин». Почему для британских верхов, столетиями неторопливо отбиравших нормы в кодекс поведения и жизни и показавших исключительную классовую выживаемость и гибкость, деревня и аристократизм оказались сопряжены и неразрывны до сегодняшнего дня? И сейчас загреби хоть миллионы, но, если ты не ковыряешься на своем клочке земли и у тебя нет дома и живности, никакие деньги не смоют с тебя облика выскочки и разбогатевшего деклассированного чужака.

Когда это началось?

Облагораживание земли было главным, что внесли в историю молодые народы Европы, пришедшие на смену античности.

Владение землей стало главным признаком знатности.

Что общего между много раз осмеянным деревенским увальнем и джентльменом?

Прежде всего деревня с ее укладом, сезонами, рассветами, работой, требующей долгого дыхания, нечто генетически чуждое выскочке — земля проверяет на подлинность человека.

Английское дворянство не зря лучше континентального приспособилось к буржуазности, оно знало всегда цену деньгам и обладало, значит, незамутненным инстинктом власти. О том, что земля — основа богатства и достоинства, именно богатства и достоинства (у буржуа деньги и честь ходят врозь), английское дворянство знало всегда. Даже «леди» в своем первом и точном звучании означало на заре истории германских племен «женщина, пекущая хлеб».

Великого Либиха они не привели бы в отчаяние своей непутевостью, как русские помещики, о которых он писал в письме профессору Петровской сельскохозяйственной академии П. А. Ильенкову: «Русское земледельческое дворянство должно же понять, что ему необходимо запастись сельскохозяйственными знаниями, если оно не хочет идти навстречу верной гибели».

Неуважение к земле гибельно для любого господствующего класса.

Нам, унизившим высокое понятие «деревня» в своем обыденном сознании (а оно имеет решающее значение) и принявшим эстраду за культуру, трудно вновь повернуться лицом к земле и основам, но придется — предостережение Либиха не теряет силы.

Островная психология англичан, закаленная беспощадным отбором на острове, видимо, способствовала тому, что в складках их сильной памяти была запрятана не только эксцентричность, до которой падки составители журнальных смесей па континенте, но и отпечатки глубоких и длительных народных переживаний. Там же укоренилась и стала частью психики идея о том, что сила и благородство не во внешних знаках иерархического ранга, а, что важнее, в знании своего места на общественной ступени; иными словами, верный признак благородства — это сознание, что достоинству есть место на любой ступени, а недовольство своим социальным местом вместе с завистью и раздражительностью — признак низменной натуры.