Читать «Божья отметина: Мать» онлайн - страница 18
Ариадна Борисова
— Я и не беру без спросу, — насупилась Изочка. — А это со спросом.
— Ну, вот еще новости — у чужого дяденьки леденец выпросила!
— Не выпрашивала, дядя Паша сам подарил!
— Откуда ты взяла этого дядю Пашу?
— Не взяла, сам взялся! Дядя Паша — наш сосед!
— Ах, ну если сосед, — рассеянно сказала Мария и снова повернулась к печке: — Что за траур! Кошмар, а не печка! Какой-то гроб с музыкой!
Изочка засмеялась: из открытых окон и впрямь, коротко взвизгнув, грянула музыка. Невидимый певец затянул густым басом под аккомпанемент рояля: «Нивы печальные, снегом покрытые…»
Мария слабо улыбнулась:
— Это Шаляпин.
— Никакой не Шляпин, а дяди Пашин патефон, — поправила Изочка. — Можно, я пойду послушаю?
— Еще чего не хватало! — Мамина улыбка моментально исчезла. — Не успели переехать, как она уже в гости набивается!
— Я не набивалась. Он сам позвал, — обиделась Изочка.
— Нет уж, дорогая моя, никаких «в гости». У нас сегодня масса дел. Сейчас пойдем и купим краску. Все равно какую, лишь бы черное закрасить. Сил моих нет смотреть на этот катафалк.
Музыка стихла. В окне вырос могучий бюст дяди Паши, и Мария от неожиданности вздрогнула.
— Извиняй, соседка, прогудел он. — Я подумал: может, вам помочь надо?
— Ничего нам не надо, сердито сказала Мария. — Я полагаю, вы и есть тот самый дядя Паша? Спасибо, конечно, за леденец, но прошу больше ничего подозрительного моей дочери не дарить и не выскакивать из неожиданных мест, как черт из табакерки!
— Извиняй, — сконфузился дяденька. — Я ж по-простому, по-соседски, может, думаю, помочь чего, мебель подвинуть.
— Мебели у нас никакой нет, а с мелочью мы и сами справимся, — смягчилась Мария. — Да, вот что, может, вы знаете, где светлую краску купить?
— Для печки? — обрадовался дядя Паша. — Я тоже первым делом эту бандуру закрасил. И белила остались голубенькие — я в них сухой синьки добавил. Мне краска больше ни к чему, а вам хватит с лихвой.
Вечером дядя Паша приволок ржавую железную кровать с прогнутой панцирной сеткой и фигурными, в шишечках и волнах, спинками.
— Ну вот, сетку сейчас подтянем, а если краска еще есть чуток, обновишь — и в самый раз. Не на полу же валяться.
— Сколько я вам должна?
— Что ты. — Дядя Паша так смутился, что даже покраснел. — В амбаре полно всякой рухляди. Ничья, прежние хозяева бросили, тут раньше скопческий дом стоял.
Голубой печной кожух красиво переливался в светлом воздухе белой ночи, пахнущем свежей масляной краской, кровать стала как новенькая и тоже блестела, а спать они пока легли на полу.
— Ну, вот и устроились, — вздохнула Мария. — Приятного сна, доча.
— Мария, а кто такой Шляпин?
— Не Шляпин, а Шаляпин. Это великий певец.
— А что такое нивы?
— Поля.
— А почему они печальные?
— Потому что зимой они всегда печальные. Спи, горе мое.
— А мы здесь долго будем жить? — спросила Изочка, зевая. И, не дождавшись ответа, уснула.
Мария на работе без конца возилась со своими бумагами, а Изочка целыми днями носилась с соседскими ребятишками. Собирали дикий полевой лук, забирались в кусты рано вызревшей красной смородины, густо усыпанной крупными каплями прозрачно-красных ягод, и объедались ими, пока скулы не начинало сводить от кислого сока. Купались в быстрой протоке возле примыкающего к городской окраине колхозного огорода и до медного глянца загорали на горячем песке, усеянном гладкими окатышами гальки. Рыжий мальчик по имени Гришка-заика пек для Изочки хрустящих, как семечки, гольянов в белом пепле костра.