Читать «Еврейские литературные сказки» онлайн - страница 14

— Раньше-то они корчмы держали.

— Пили?

— Грешны…

— В долг?

— Когда как… Перед Новым годом, ясное дело, в долг.

— А еврей все записывал на мелок?

— Ясное дело, не дарить же он будет. Так что ж, разве У него жены и детей нет? Каждый, как может, на хлеб зарабатывает.

— На двойной мелок?

— Кто его знает? Моя всегда так говорила… И все равно пила в долг.

— И она тоже?

— И она. Было дело. Много раз было — она спьяну чуть было не подожгла Мошека.

— Какого Мошека?

— Нашего Мошека… Он тогда корчму держал. А нынче он у нас торгует. Честный он человек, этот Мошек. На мелок или как, я уж не знаю, а только — хороший человек. Он тут что хочешь: фельдшер, доктор, адвокат… Все знает, все может.

— И что же, не подожгла она его?

— Куда там!.. Бежала с головней, чтобы поджечь, да и упала посреди улицы. До сих пор ожог на руке: рукой прямо в огонь угодила. Вопила… Еле-еле потушили… Потом прощения просила у Мошека… Конечно, он ее простил… Хороший он человек, Мошек. Да вон он там стоит.

Мачей показывает кнутовищем, но я вижу только тень на обочине дороги.

— Это его халат болтается, — говорит Мачей. — Мешок за плечами. Не иначе как за чем-то в местечко собрался.

— Так чего же он стоит?

— Хочет, чтобы кто-нибудь его перевез через воду.

— Какую воду?

— А вон там! — Мачей указывает на окраину деревни.

Широкую зеркальную полосу вдали я сначала принял за росу. Но это была не роса.

— Разве пан не знает, что в этом году у нас не было ни росы, ни дождя? Это вода.

— Через нее на пароме переправляются?

— Да какой там паром! Там воды по щиколотку. Стоячая…

— Дождевая?

— Муси!..

— Или с окрестных холмов?

— Муси…

Мы едем дальше, и из тени появляется настоящий «Мошек». Я уже могу разглядеть, как болтаются полы его халата. Белая борода дрожит.

Мы поравнялись с ним, и вот он уже держится за край телеги.

— Вечер добрый, Мачей!

— Вечер добрый, Мошек!

— Перевези через воду!

— Гривенник!

— Папироса!

— И еще копейка!

— Две папиросы!..

Мошек торгуется с крестьянином, шагая вслед за телегой по тяжелому песку.

— Попроси барина! — говорит в конце концов Мачей. Мошек, переменив руку, оборачивается ко мне. Тощий, седой еврей.

— Пан, — начинает он. — Позво…

Но не заканчивает. У него более наметанный глаз, чем у крестьянина. Мошек быстро распознает, что барин никакой не барин, и он без колебаний лезет в телегу. Нужно место, чтобы сесть. Может быть, рядом с крестьянином? Уж лучше, чем с «немцем»!

Но я уже освободил ему место рядом с собой.

— Садитесь, реб Мойше.

Дважды просить не приходится, еврей садится и говорит:

— Во-первых, шолом-алейхем, реб ид! Во-вторых, больше спасибо! От махорки Мачея одуреть можно. И в-третьих: откуда господин знает, что меня зовут Мойше? Мы с вами знакомы?

Я рассказываю ему, откуда знаю его имя. Он, в свою очередь, успокаивает меня:

— Только через водичку, а там мне направо… Вам-то, конечно, налево?

Похоже, Мошек начинает изучать меня, но я прерываю его.

— Как блестит, прямо зеркало.

— Ба! Такая вода… — и обрывает себя на полуслове.

Я чувствую, что за этим что-то кроется.

— Что за вода? Дождевая?

— Дождевая! — повторяет он насмешливо. — Когда это у нас был дождь?