Читать «Троицкие сидельцы» онлайн - страница 44

И так каждому точно определили его место: Малафею Ржевитину дали оборонять Плотничью башню, Ивану Ходыреву из Алексина — Конюшенную, Ферапонту Стогову из Москвы — Соляную, Силе Марину, имя которого вполне оправдывалось мощью богатырского тела, — Кузнечную, Ивану Волховскому из Владимира — Житничную башню.

Когда воевода назвал Пимена Тенетева, жителя Служней слободы, встал воин с простоватым широким лицом. Он прекрасно знал окрестные места, которые исходил вдоль и поперек, добывая дичь для монастырского стола. Не было такого овражка, кустарничка, пещеры, ручейка или малейшей ложбины в дремучих лесах, раскинувшихся вокруг монастыря, которых он не знал бы на память и не мог бы пройти туда даже и ночью.

— Твой отряд, Пимен Тенетев, будет засадным, а также для разведки, готовь лазутчиков.

Воевода отодвинул лист описи, медленно обвел всех испытующим взглядом. Не стал им напоминать воевода об их долге, не стал пугать суровыми карами за трусость и измену. Ибо кто может угадать человека! Что может удержать человека! Страх ли? Но разве в бою он бьется под угрозой страха? И разве трудно ускользнуть незаметно ночью через стены или во время вылазки?

Так не надо, думал воевода Голохвастов, грозить этим храбрым и отважным воинам.

— И еще хочу сказать вам не как воевода, а как человек — человекам же… — Он потупил свой взор, помолчал. — Быль вам, соратники мои, хочу рассказать. Такая вот быль. Иноземцы тогда пришли на русскую землю, и осадил король Стефан, по прозвищу Баторий, древний город Псков со стотысячным войском. А были там в Пскове три стрельца, три брата Ивана. Правда, окрестили каждого, как и положено, разными именами, однако звали их всех одинаково — Иванами. Так вот, эти братья поймали на вылазке одного пана. Попался гордый, надменный пан, к тому ж сильный. Не боялся ничуть, только все над нашими издевался, подсмеивался и гонор свой показывал…

Князь чуть насмешливо улыбнулся, невнимательно слушая бесхитростное повествование о гордом ляхе и простом русском Иване, посрамившем иноземца, который грозился полонить всю Россию, а сам не сумел даже сломать русского меча, зажатого в расщелину между каменными глыбами.

— …И в третий раз взялся за рукоять пан, и весь побледнел. Еще больше пригнул он меч к земле, едва не надломил. Стрельцы кругом столпились и не дышат: очень сильно надавил лях, меч согнулся, как тугой лук, и звенел. Тут стали у ляха дрожать от натуги руки, навалился он всем телом из последних сил да и обессилел, отпустил меч… Так и Россия наша! — воскликнул воевода громовым голосом. — Пригибает ее к земле проклятый враг, да скоро руки у него задрожат. И есть у хорошего меча, у старинного, прямого, посередине ребро с каждой стороны. Крепкое ребро — не переломится меч, плохо закалил кузнец — пойдет по ребру трещина, и разломится он. Так и мы — ребро у русского меча: выдержим — меч будет цел, не выдержим — погибнет вся Россия! Да не бывать же тому вовек, чтобы отчизну нашу погубили! — воскликнул с силою воевода и выхватил из ножен прямой меч.