Читать «Патриархальный город» онлайн - страница 12

Вместе с этими образами жары и прохлады Тудор Стоенеску-Стоян невольно ловит на ходу обрывки торопливых разговоров: приглашение, шутку, обещание встретиться через месяц, радостный возглас. И все это — не для него.

Тучный и важный господин, собрат по коллегии адвокатов, закулисный шеф одной из оппозиционных политических организаций приветливо отвечает на его поклон и даже останавливается пожать ему руку: профессиональная привычка к обходительности, как-никак избиратель и коллега. В его удивлении слышится покровительственный тон:

— Все жаришься в этом пекле? До сих пор не уехал?

Отеческая забота столь значительной персоны льстит самолюбию Тудора Стоенеску-Стояна. И он исповедуется в своих печалях. Вот задумал-де перебраться в провинцию. Поселиться в маленьком городке в Молдове, где его ожидает старый верный школьный друг.

Собеседник слушает рассеянно, посматривая на поток пролеток и такси. Заметив свободный автомобиль, помахал ему, сунул на прощанье потную руку:

— Ну, до скорого, друже Теодореску! Не забудь зайти осенью. У меня на примете несколько процессов, где мы, кажется, могли бы поработать вместе…

«Теодореску? Осенью?» — Влиятельный собрат даже не помнил, как его зовут. И конечно, не слышал исповеди о переселении в провинцию. Остановился просто потому, что искал такси. А о процессах, где они «вместе поработают», упомянул просто так — привычный прием в обращении с младшими товарищами, — вот, мол, какая широкая душа у будущего кандидата на пост председателя коллегии.

Горько усмехнувшись, Тудор Стоенеску-Стоян двинулся дальше. Здесь он для всех ничто, прохожий, нуль: кто-то шел за ним следом, кто-то впереди, еще кто-то рядом, — непрерывным потоком… Одним словом — толпа, извергаемая неиссякаемым источником, которой нет дела до того, существует или существовал Тудор Стоенеску-Стоян, жив он или умер, радуется или исполнен печали, которую не с кем разделить. Этой толпе его рождение ничего не прибавило, и смерть ничего не убавит. Безвестный нуль, затерявшийся среди огромного множества. Задави его сейчас пьяный шофер грузовика, его неопознанный труп отправят в морг, удостоив разве что трех жалких строчек в рубрике происшествий, да венка с лентой вощеного полотна, что купят на цветочном рынке и положат на катафалк от коллег-адвокатов. И даже может статься, что недавний забывчивый тип, прежде чем начать чтение надгробной речи, составленной лет десять назад и сберегаемой в ящике письменного стола для подобных оказий, обернется к соседу — спросить: «Как, бишь, его зовут, братец? Теодореску, Стоенеску, Стойкэнеску?..» И отбарабанит в микрофон три сотни слов, подходящих любому покойнику, как в магазине готового платья дешевый пиджак клиенту со стандартной фигурой. После чего все вернутся к своим делам, и уже через три месяца никто и не вспомнит, что жил на свете некто Стоенеску-Стоян, человек, как все, тоже знавший радости и печали, дышавший одним воздухом со всеми.

«Мы живем тесной большой семьей… Мы тебя усыновим!» Добрый друг! Если бы он только знал, с каким нетерпением Стоенеску-Стоян поспешит ответить на приглашение!