Читать «Патриархальный город» онлайн - страница 10

Тудор Стоенеску-Стоян, адвокат с кое-какой практикой, кое-как сотрудничающий в кое-каких литературно-художественно-общественно-политических изданиях, пробегал строчки письма с таким же нетерпением, как если б это было извещение о свалившемся с неба миллионном наследстве, к тому же свободном от налогов.

Письмо пришло в один из тех мертвых послеобеденных часов, когда во всей столице, словно накануне таинственного заговора, знакомых днем с огнем не сыщешь. Тудор Стоенеску-Стоян очнулся: он был один среди тысяч и тысяч прохожих, и одиночество угнетало его, как гнетут зловещие нелепости в дурном сне.

Из ресторана он вышел неохотно, когда, кроме него, там никого уже не было и официанты, собрав тарелки и сложив пирамидкой солонки, кружили около его столика, многозначительно и нетерпеливо покашливая.

Куда теперь?

Он двинулся было вниз по улице Сэриндар. Но передумал и торопливо, хотя так же бесцельно, зашагал по улице Брезояну. С пристальным вниманием солидного деятеля магистрата, ответственного за уличное движение, пронаблюдал за скоплением экипажей на скрещении трамвайных путей перед пивной «Карпаты». Можно было подумать, что его всерьез занимает грубая брань извозчиков, резкий рев клаксонов и полицейский в форменной фуражке с позументом, беспомощно размахивавший руками.

Когда пробка рассосалась и глядеть стало не на что, он побрел улицей Победы, точно лицеист-прогульщик, который, дожидаясь конца урока тригонометрии, латыни или физики, дотошно изучает витрины: «По случаю распродажи — баснословно низкие цены!» Переходя от витрины к витрине, от оружия и спортивных принадлежностей к тростям и галстукам, от парфюмерии с последними новинками от Герлэна и Карона к великолепным пижамам и пляжным костюмам, он и не заметил, как очутился перед афишей с кинокадрами: шейх — Рудольфо Валентино в развевающемся бурнусе — скакал по раскаленному песку к оазису с тремя метелками пальм.

Надуманные похождения фотогеничного красавчика вызвали у него раздражение. Из глубин его безликого существа поднялась волна жгучей личной ненависти к известному киноактеру.

Всадник в бурнусе, галопом пересекающий барханы, был воплощением юности, дерзости и силы. При одном его имени воображению мгновенно рисовались богатство, наслаждения, слава, мужество, страсти, поклонение миллионов женщин — неизвестных и очаровательных блондинок и брюнеток, бедных и состоятельных, юных и в расцвете женской красоты, — словом, всё, чего у самого Тудора не было и не будет до конца дней. Тудор Стоенеску-Стоян видел, как они толпами осаждают красавца актера, и ему была отвратительна готовность любой из них поддаться психозу бесстыдного и страстного обожания. Любой — и всех до единой, будь то дочь чикагского банкира или кельнерша в венской кондитерской; супруга лорда из аристократичнейшего квартала в Лондоне или ученица ремесленного училища; маркиза с Рю де-ла-Пэ или дочь маркиза с фамильным замком в Солони; жена полковника фон Как-бишь-его с Курфюрстендам или дочка канадского фермера; подружка аргентинского гаучо или кассирша в пивной на Гривице; шанхайская танцовщица или училка с угреватым носом из Рошиорий-де-Веде. Разве справедливо, что судьба с такой щедростью осыпала своими милостями одного, а ему, Тудору Стоенеску-Стояну, оставляет лишь жалкие крохи?