Читать «В Зарницах» онлайн - страница 11
Михаил Никандрович Фарутин
— Дядя Нифонт, а ежели из яиц дома вывести, тогда как?
— Не знаю, Алёшка, что не пробовал, то не пробовал, про это ничего не могу сказать…
Вторую неделю топчется Алёшка в зарослях березняка, на лесных опушках, а толку нет. Не может никак найти гнездо тетёрки, чтобы добыть яйца. Прячет своё гнездо тетёрка, да и сидит на яйцах крепко: пока не наступишь — не поднимается, вот и найди гнездо. Ребята уже по десятку яиц в инкубатор давно отнесли, вот-вот цыплята выведутся, а у Алёшки «ни пуха ни пера».
Шёл по вырубке, с горя земли под ногами не видя, и запнулся за сухую сваленную берёзку. Да так шлёпнулся на землю, что в животе ёкнуло, а из-под носа, оглушив Алёшку треском крыльев, взлетела тетёрка. Плакать бы, да радость боль заглушила: на Алёшку глядели пятнадцать тетёркиных яиц. Уложил парень яйца в кепку — и домой, только сучья трещали да пятки сверкали…
Дома трёпку мать задала Алёшке за то, что разорил тетёркино гнездо, а потом сжалилась и разрешила положить яйца под Ворону:
— Пусть сидит, всё равно от неё толку мало, а тебе чем бы ни тешиться, — засмеялась мать, довольная затеей сына.
Ворона — это рябая курица. Вороной её потому прозвали, что вывелась она В вороньем гнезде, куда Алёшка подложил куриное яйцо. Курица красивая, а такая бестолковая, что во всём свете, наверное, бестолковее её нет. Ни одного яйца ещё не снесла: всё квохчет и квохчет. И что только с ней ни делали — веник привязывали к ноге, две недели таскала его за собой, — не помогло. В реке не раз купали — тоже не помогло: квохчет и квохчет. Алёшкина мать говорит, что, наверное, это уж такая курица и ничего с ней не поделаешь.
В тот день, когда Алёшка принёс тетёркины яйца, Ворона отбывала самое тяжёлое наказание: её посадили под бочку без корма и воды.
Подложил Алёшка под Ворону яйца и от радости ног под собой не чует. А нос задрал — куда там! С цыплятниками и разговаривать не хочет.
И ждать пришлось недолго. Дней через пять вылупились из яиц тетеревята. Точь-в-точь как цыплята: жёлтенькие, пушистые, с чуть заметной коричневой полоской на голове. Поприобсохли, пищат, есть просят. Ворона хлопочет, наверное, у неё голова кругом ходит. Нахохлилась, кричит: «Кво… кво… кво…» Долбит носом накрошенный творог, показывает: ешьте, ешьте. А тетеревята подняли кверху головки, раскрыли клювики и знай пищат: «Пиу, пиу…» — есть просят. Клевать и не думают.
Ребята собрались, завидуют Алёшке:
— Вот это птицевод! Что мы, цыплятники!
Ещё выше нос задрал парень. Руки в брюки, я не я.
А цыплята не клюют творог, не клюют и вкрутую сваренное измельчённое яйцо.
К вечеру погибло десять тетеревёнков, а к утру и остальные.
Пришёл Нифонт и с сердцем сказал:
— Выпороть бы тебя надо как следует, Алёшка! Такой выводок загубил. Поначалу их надо было кормить муравьиными яйцами да сырым мхом. Тоже мне птицевод!
ДЕДУШКУ ПЧЁЛЫ ЛЕЧИЛИ
Все говорят, что и веку нашему дедушке не будет: ему за семьдесят лет, а он и минуты без дела не сидит, на всякую работу ходит. Подойдёт осень — у дедушки трудодней не меньше, чем у молодых колхозников.