Читать «Рыбка из «Аквариума»» онлайн - страница 78

Пятый собственным шифром направил также на имя начальника ГРУ сообщение Сорок четвертого, полученное перед Рождеством: «в высших военных кругах США имеют место слухи, что определенный слой политических деятелей, стоящих у власти в СССР, глубоко недоволен руководством Хрущева и не исключена возможность, что в Москве уже вызревает план смещения его с поста Первого секретаря ЦК КПСС».

Кроме того, Сорок четвертый передавал свежую, вполне конфиденциальную информацию о жизни военного атташата и всего посольства США, которая не только направлялась в «Аквариум», но тут же передавалась резидентуре ГРУ и была весьма полезной в ее повседневной работе.

* * *

В конце июня 1904 года Пятый отправился в Рим к празднику Рождества предтечи и крестителя Господня Иоанна, а оттуда на несколько дней залетал в Москву. Возвратился он заметно постаревшим. Род чувствовал, что шеф вернулся чем-то очень раздосадованный, однако делиться с ним своими переживаниями не хотел. Раза два Мишель заговаривал о том, как там, в Москве, но Пятый уходил от темы.

Только в сентябре, когда Пятый пригласил к себе в дом одного Рода, чтобы отметить свое 56-летие, он вдруг сам заговорил о своем последнем посещении Москвы. Его бледное лицо, не розовевшее теперь даже после двойного виски, было суровее обычного.

— Годы идут, мы стареем… И радости все это не прибавляет. Вот и поездка в Москву наводит на раздумья…

Пятый словно бы запнулся, и Род насторожился.

— Магнитофоны для нашей работы — портсигары, часы. Громоздкие, часто подводят. Японцы же имеют все это в зажигалках, запонках, скрепках галстуков.

Род понял, что Пятый недоговаривает… И на всякий случай возразил:

— А специальный крем? Теперь помазал подушечки пальцев и бери, трогай что хочешь. Никаких тебе отпечатков пальцев. А бумага, которую вы привезли? Кристина не нарадуется. Извлекает из пакета лист, прикладывает к интересующему нас тексту и через три секунды обратно лист в пакет. И проявление легче, чем шляпу снять.

— Это все верно, Мишель, дорогой мой, но ты ведь понимаешь, что не о креме я говорю. Хочется иной раз и «за жизнь» поразмыслить. Я постарше тебя. Мы мечтали в свое время о справедливом, свободном и светлом будущем…

— Ну, и что? — как бы подзадоривая, сказал Род.

— А то, что мечты не сбываются…

— То есть?

— С годами получилось, что страны капитала вовсе не «загнивают», как нас учили. Жизнь иначе повернулась: там прогресс налицо и трудящиеся не желают революций. Они улучшают свою жизнь борьбой профсоюзов. Верно — и это печально, — бывшие рабочие, к примеру мексиканец Фидель Веласкес, становясь у рулей профсоюзов, тут же предают интересы своего класса, идут на службу капиталу, буржуазным правительствам. Но ведь и в соцлагере дело обстоит не лучше. Вот в Союзе сейчас идет смена поколений. В тридцать седьмом, в Испании, я не сомневался в справедливости нашей борьбы, считал вполне обоснованными даже репрессии против тех, кто мешал, становился в оппозицию. А теперь выходит… были уничтожены наиболее умные и честные люди. И кто встал на их место? Бюрократы, подхалимы, стяжатели… В Москве теперь я не был принят, как прежде. И мне показалось, что я не из той обоймы. Разные теперь у нас цели, жизненные принципы. Не за светлое будущее там радеют, а за жирный кусок пирога в настоящем.