Читать «Рыбка из «Аквариума»» онлайн - страница 108

Полковник Серко понял и оценил скрытое, но признание вины тогда еще молодого Мещерякова, который не выждал необходимого времени, чтобы прошел хмель, и сел за руль. Успех вскружил голову, растопил ледяную ясность рассудка, с которым разведчик не должен расставаться даже во сне.

Тогда костариканец был убит наповал, а полковник Пудов вылетел с переднего сиденья через стекло на мостовую, получил серьезные ранения и чудом остался жив.

— Первым, кто примчался к месту аварии, — в этом месте лицо генерала, как правило, наполнялось глубокой человеческой благодарностью, — и затем проявил более всех других внимания к нам, был атташе по культуре, сотрудник резидентуры ГРУ Юрий Миров, вам хорошо знакомый. Так ведь? Потом он изменил нашему делу. Не бежал, нет — изменил профессии. Но дело не в этом, главное то, что друзья в беде познаются. И это не то, о чем говорят: «Дружба дружбой, а табачок врозь». Из-за этого «врозь» мы много теряем. Конечно, вы руководите отдельной, самостоятельной единицей. И хорошо! Однако следует помнить, что Главное разведывательное управление Генштаба и Первое Главное управление КГБ, то есть военная и внешнеполитическая разведки, делают одно, общее и важнейшее для Советского государства дело.

Серко подумал, не вентилируется ли в ЦК КПСС вопрос о слиянии этих двух служб, как это имело место во время войны и принесло плачевные результаты, а генерал чуть откинулся назад на стуле и закончил:

— Продолжайте службу в том же духе, Петр Тарасович, и во всем рассчитывайте на меня.

— Служу Советскому Союзу! — поднявшись, отчеканил полковник.

— С усердием, Петр Тарасович! Вы служите исправно. Побольше документов! Побольше ценных секретов! — И генерал тоже встал и крепко пожал руку подчиненному.

* * *

Дома, разложив вещи и осушив рюмку «Наполеона», Петр вспомнил Мексику. Глория плакала, когда узнала, что ему предстоит поездка в Москву. То, как она сокрушалась, часто возникало перед глазами и звучало в ушах: «Ненавижу твою службу! Уедешь и не вернешься! Что стану делать с двумя детьми на руках? Умру без тебя!» Она была вольна в своих эмоциях и свободна в излиянии чувств, а он закрепощен присягой, жесточайшей дисциплиной, строжайшими правилами поведения, чувством долга, наконец! «Но я ее люблю! По-настоящему! — признавался он самому себе. — Это и есть счастье. И счастье в том, что я могу совмещать мою деятельность, работу с благополучным существованием семьи. Я офицер ГРУ, но я и человек! Тут не может быть противоречия. Кажется, Софокл говорил: «Кто хорош в семье, тот и хороший гражданин».