Читать «Поле сражения» онлайн - страница 273
Станислав Борисович Китайский
– После завтрака сгоняем проверить, – сказал Машарин.
– Стал быть, и ты не фартовый, – сказал Донька. – Я думал, с тобой поймаем.
– Выходит, не фартовый, – согласился Машарин. – Ты не огорчайся. В другой раз отличимся.
– Когда он будет, другой? Ты, поди, дорогу-то позабыл…
– Да нет, дорога там. Такое, Евдоким, не забывается. И рыба её не меняет.
У берега Машарин помог Доньке вытащить и привязать лодку и попрощался до завтра.
– А рыбу-то? – напомнил Донька.
Но он отказался, сославшись, что Матрёна не любит с ней возиться, а самому некогда, и ушёл.
«Рыбак!.. – обиженно думал о нём Донька. – Посидел, покурил, только время зазря провели. Как отдыхать поехал! А ишшо командир!..»
Утром Донька Машарина не застал. Тот уехал с чоновцами на банду и когда вернётся, никто не знал.
Проверить перемёты Донька сговорил встретившегося дружка, и на предпоследней снасти они заарканили желанного осетра. Кое-как вывели его к берегу и там убили острогой. Он был немного меньше, чем тот, который снился Доньке, и можно было его затащить в лодку, но они не стали этого делать, а повели его к берегу на буксире, как настоящего двухаршинника.
– Вот обрадуется Александра Митрич, когда вернётся! – говорил дружку Донька. – Такие ему никогда не попадались!..
Это был последний рейд машаринского отряда. Через неделю Горлов с товарищами выехал на Струнинскую заимку. Останки Александра Дмитриевича Машарина были преданы земле вместе с обгоревшими телами других бойцов. Коротко и вразнобой прозвучал прощальный салют.
На болотах закричали испуганные журавли. Моросил дождь…
Глава двадцать четвертая
Вот, собственно, и всё, что удалось мне узнать в процессе подготовки дипломной работы. В ней есть даты, имена, названия населённых пунктов, в общем, – типичная работа студента-заочника, ни строчки не прибавившая к летописи великого подвига революционного народа великой страны по имени Россия.
И я, и мои ученики, помогавшие в поиске, понимали, что это только единичный и не самый характерный эпизод из биографии Родины, и каждая деревня, каждый район, каждый город могли бы дать материал, может быть, и более богатый, но для нас именно этот был самый дорогой и самый близкий.
Диплом я защитил. Доброе имя Машарина восстановили, даже улицу в Приленске назвали в честь его.
Но мне просто необходимо сделалось воссоздать картину гибели отряда и реабилитировать Анну Петровну хотя бы в глазах Чупалова, который наотрез отказался признать в привезённых мною фотографиях из Новосибирска хоть намёк на черты Нюрки Тарасовой.
– Вот, понимаете, забыл я, какая она была. Ну, молодая, невысокая, а лица – хоть убей! – не могу вспомнить. Но только не такая. Это кто-то другой! – убеждал он меня.
Встречались мы с ним теперь довольно часто, даже стали друзьями. Разница в возрасте всегда стояла между нами, но не мешала ни спорам, ни откровенности. Я знал, что нужен ему, как храмостроителю когда-то нужен был преемник – творить самостоятельно, но в рамках замыслов первомастера. Но чувствовал я и другое: после каждой беседы с Чупаловым – взрослею, всё не кажется уже таким простым, как раньше, и кроме элементарного интереса к истории моего народа во мне просыпается и ответственность за нее.