Читать «Будь Жегорт» онлайн - страница 49

На следующий день там сидел такой маленький пан в очках, это был режиссер, он щурился и говорил: «Хорошо, эти подходят». Потом указал на меня пальцем и велел рассказать какой-нибудь стишок. Тогда я поклонилась и сказала: «Александр Безыменский. Письмо». Потому что мы как раз учили это в школе. Но я не рассказала его целиком, а только начала:

Я бойцам хорошим нашимШлю большой, большой привет.

И режиссер подскочил, как будто его укусили, и закричал:

– Довольно! Хватит! Этого достаточно! Этого совершенно достаточно!

Когда мы выходили в коридор, я слышала, как он говорил кому-то: «Мальчик отличный, но девочка – как внучка Гусака». И я уже поняла, что в фильм нас не возьмут, хотя Каченке и сказали, что еще позвонят. Я не стала ничего рассказывать, потому что мне было стыдно и очень жаль.

Так что теперь я знаю, что я глупее, чем я думала. То есть наоборот, я думала, что я умнее, чем есть на самом деле, но я не умнее, и так мне и надо. Я должна навеки остаться в Ничине и просто ходить в школу.

Некоторые улицы в Праге были сильно перекопаны, потому что там строят метро. Это такой подземный поезд, в который для того чтобы войти, нужно спуститься вниз на ездящей лестнице, а когда вышел, то опять ехать наверх на этой лестнице. Не понимаю, почему такие потрясающие вещи всегда бывают только в Праге. В Ничине могут построить самое большее – бронзового шахтера, а что в нем интересного.

Из Праги мы поехали не прямо в Ничин, а сначала на поезде в Кралов Двор, а оттуда на автобусе в Закопы. Только ждать автобуса надо было бог знает сколько. Уже стало довольно холодно и начало темнеть, а из-за Пепичека мы не могли идти так далеко пешком, так что мы пошли ждать автобус в такой старый гадкий буфет у вокзала. Мы с Пепичеком выпили чаю с сосиской, а Каченка грог с сосиской и стали смотреть, как по окну ползает муха и как дальше темнеет на улице.

Все в том буфете было желтым. Желтые стены и картины желтые, пиво и чай желтые, и свет тоже желтый. А что не желтое, то черное. Печки в углу черные, и уголь, рассыпанный вокруг них, и пепел, которым запачканы скатерти, и стены черные. В общем, все было одновременно черное и желтое. Весь Кралов Двор так выглядит. Все дома желтоватые и грязные от пыли и пепла с завода.

В буфете было много грязных стариков и парней, и все говорили ужасно громко, а из угла их перекрикивал телевизор, тоже ужасно громко. Но иногда, когда все переставали говорить, например когда входил кто-нибудь новый, то становилось слышно, как на улице течет вода и дует ветер.

Два старика подсели к нашему столу и разговаривали. Один все повторял: «Я дурак». А второй тогда поправлял: «Ты не дурак, ты чокнутый». И это было снова и снова, как испорченная пластинка. Было поздно, поэтому мы заплатили и пошли на автобус.