Читать «Аппассионата. Бетховен» онлайн - страница 187

Посетители заворожённо смотрели на сцену. Изображённый эпизод был одним из самых важных в цепи хорошо знакомых им событий. Корсиканец выиграл в России несколько сражений, но в конце концов на Березине фортуна изменила ему. Наполеону, правда, удалось переправиться через реку, но её берега была завалены трупами солдат Великой армии. Ранее они, усталые и измученные, рвались к Москве в надежде отдохнуть там, переждать зиму и, возможно, дождаться победоносного окончания войны. Но однажды ночью багровые огни пожара окрасили ночную тьму...

По слухам, генерал Кутузов лично распорядился поджечь Москву и в пламени погибли богатые трофеи Великой армии и её надежды на хотя бы относительную передышку. Император оцепенело смотрел на огненные сполохи.

Он тайно вернулся в Париж, а вслед за ним, едва передвигаясь и с трудом отражая атаки казаков, брели его уцелевшие солдаты. А ведь такого лютого мороза в России не было с незапамятных времён.

Послышался громкий треск, и пангармоникон начал издавать громкие трубные звуки: татера! Трара! Трара! Это было не что иное, как французский кавалерийский марш, Мельцель весело подыгрывал ему на рояле.

Звуки становились всё более хриплыми, наконец внутри механического органа сильно громыхнуло и наступила тишина.

— Уважаемая публика! — Мельцель отвесил низкий поклон. — Дамы и господа! Прошу прощения за постигшую меня неудачу. В моём пангармониконе что-то испортилось, и пока я никак не могу устранить недостаток. Но надеюсь, что хотя бы картина пожара Москвы вас не слишком разочаровала. Правда, марш кавалерии нашего великого союзника императора Наполеона должен был, бесспорно, прозвучать с большим воодушевлением. Увы, но у механизма нет разума, и потому не судите меня слишком строго.

Все всё прекрасно поняли. Никто из посетителей даже бровью не повёл. Ведь генерал Йорк уже подписал в Таурогене конвенцию с русскими.

А как поведёт себя Австрия? Кто способен разгадать хитрые замыслы господина Меттерниха?

Во всяком случае, в зале наверняка находились его шпики. Тут нужно было быть очень осторожным.

После недолгого молчания публика начала расходиться.

Луна заливала мертвенно-бледным светом пустые окна фабрики по производству фортепьяно. Мельцель открыл дверь и серьёзным тоном произнёс:

— Постойте пока, господин ван Бетховен. Я сейчас зажгу фонари, а вы прикройте дверь, чтобы не возникло сквозняка.

Когда в маленьком стеклянном ящике вспыхнуло пламя, Мельцель как-то сразу устало сник и прислонился к столу.

— По-моему, мне не в чем себя упрекнуть. Как вы знаете, я тоже патриот. Так почему же не заработать на ненависти к корсиканцу? — Он вытащил из-под плаща объёмистый кожаный кошель. — Позвольте, я произведу хотя бы приблизительный подсчёт своих доходов.

Кучки гульденов росли одна за другой, и у Бетховена даже расширились глаза от изумления.

— Кончатся они когда-нибудь или нет?

— За вычетом всех расходов получается в общей сложности шестьсот семьдесят один гульден в день. Неплохо, неплохо, — нарочито сдержанно отозвался Мельцель.