Читать «Мои седые кудри» онлайн - страница 152

Пошли мы с ней к ихнему командиру, человеку строгому, на мою радость осетином оказавшемуся. Немолодым уже, болезненным. Сначала ни за что не соглашался, чтобы резали жертвенного быка. Стал, как детям малым, объяснять, что зарезать до срока жертвенное животное все равно что убить того, кому в жертву животное это назначено. Я и сама это знала и сказала, что если со смертью быка помрут Дженалдыко и сын его, Агубечир, тогда просто восстановится справедливость на земле. Понял все командир и сказал:

— Поступайте по совести.

Нашлись среди красных бойцов и умелые ребята, которые скоро справились с делом. А тут уже и в котлах забулькало варево. Распорядилась по-хозяйски — куда и страх исчез, о госпоже за весь вечер даже не вспомнила — и повела красных бойцов в заветный погреб, где Ирахан-ахсин хранила к возвращению сына пиво и вино.

— Не надо, Назирка, не надо! — забеспокоилась вдруг Маша и схватила меня за руку. — Это же не наше!

Я вырвалась от нее и сказала:

— Там наши труды! Скажи, ты видела когда-нибудь, чтобы Ирахан пахала или сеяла? Варила пиво? Или хоть раз помыла полы и убрала во дворе? Всю жизнь только помыкала такими, как мы с тобой. Или разве не ты сваливалась вечерами от усталости и всю ночь потом стонала от болей в спине? Забыла уже?..

Замок с кладовки сорвали. Огромный ржавый замок, похожий чем-то на лицо Дженалдыко…

Утром из-за высокого хребта показалось огненно-красное солнце, как ленточки на папахах бойцов, как знамя, с которым въехали во двор красные солдаты, и рассыпало оно золотые лучи по полям Иристона.

Солнце нового дня. На всю жизнь сохранила я в сердце его ласковую зарю…

Глава шестая

АППЕ И ВОЛКИ

Наконец-то пришел в наши села мир, кончились в Терской долине военные страхи. Правда, за степями, за горами — на берегах Каспийского моря, в Закавказье — еще лютовали богатеи. Но Деникина Красная Армия и красные партизаны заставили бежать с нашей советской земли.

Больше в доме Дженалдыко я не служила. Рассеялись господа, успокоилась и Ирахан-ахсин. В ту ночь, когда в село вступили красные бойцы, не выдержало сердце господское, от злобы и бессилия разорвалось. Похоронили старуху без слез и почестей, без мужниного «прости» и сыновьего поклона. Даже Дарихан не приехала поклониться. Ушла я из проклятого алдарского дома, только гармонь и взяла за свои труды. Да и ту Маша навязала. Бери да бери. Сама Маша в город уехала, на учителя доучиваться, в шинельке и папахе так и поехала.

Ревкома в нашем селе пока не было, и хворый, долговязый Куцык все чаще заглядывал к нам в жилище и каждый раз начинал:

— Почему до сих пор не поделили землю алдара Дженалдыко? Где та бумага, что Ленин прислал с солдатом Аппе и русским Иваном? Люди говорят, что дочка твоя, Назират, спрятала. Будто Аппе и Иван ей оставили хранить. Так ли это, Гурион?

Мать моя вздыхала, вела печально головой и говорила:

— Нет, Куцык, нет, пусть твои болезни на меня перейдут. С чего бы Назират прятала такую важную бумагу?! Все знают, что мы сами с нужды на голод перебиваемся. А весна уже на носу. Дали бы землю, сама бы в соху впряглась, лопатой бы вскопала, только было б чего копать. Куда семя кукурузное приткнуть…