Читать «Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив (сборник)» онлайн - страница 218

Основные факты, касающиеся преступления, прояснились почти сразу. Филиппа Хэммонда убили примерно за сорок восемь часов до того, как его труп обнаружили. Убийца нанес ему сильный удар по затылку молотком, который использовался для мелкого ремонта в клубе и хранился в одной из комнат за кулисами, где его и нашли, – кстати, без каких-либо отпечатков пальцев. По мнению судебно-медицинского эксперта, удар был достаточно силен, чтобы оглушить жертву, но не убить ее. Бесчувственное тело Хэммонда волоком дотащили до большей из трех комнат, засунули его голову и плечи в духовку и открыли газ. Эксперт утверждал, что причина смерти – отравление угарным газом. И указал с жутковатым, хоть и явно профессиональным удовлетворением, что ярко-розовый оттенок кожи типичен для подобных отравлений. Самоубийство, продолжал рассуждать он, могло иметь место. Оправившись от сильного удара по голове, нанесенного неизвестным, Хэммонд мог решить покончить с собой, сунуть голову в духовку и открыть газовые краны. Но с другой стороны, неразумным представляется предположение о том, что после смерти он снова закрыл краны и улегся в кофр ждать, когда его обнаружат.

Заметив выражение лица инспектора Бойса, эксперт поспешно добавил, что просто стремился обрисовать все возможности. Разумеется, поскольку второй человек явно был необходим, чтобы нанести удар молотком, и в равной степени нужен, чтобы закрыть краны и затолкать труп в кофр за кулисами, почти наверняка этот же человек и открыл газ. В сущности, самоубийство настолько маловероятно, что он поднял эту тему лишь для того, чтобы закрыть ее раз и навсегда.

Итак, произошло хладнокровное убийство. И совершили его отнюдь не сгоряча. Преступник бесстрастно стоял поодаль и ждал, когда газ умертвит его бесчувственную жертву.

Впереди на дороге Тремейн заметил рослую фигуру Барри Энстона и, ускорив шаг, вскоре нагнал его.

– Здравствуйте! – произнес Тремейн. – Слушаете приглушенные голоса?

Журналист озадаченно повернулся к нему:

– Какие еще голоса?

– Ну, помните: «…дети не играют на озаренной солнцем улице…» Все вокруг ждут судного дня!

Энстон заметил, как иронично поблескивают глаза Тремейна, и его лицо прояснилось.

– А, так вы читали? Пожалуй, местами получилось слишком мрачно, но публика ничего не имеет против сгущения красок.

– Меня просто позабавил абзац про озаренные солнцем улицы, – объяснил Тремейн. – Поскольку об убийстве узнали вчера вечером, было, наверное, уже совсем темно, когда вы писали эти строки, – вам ведь пришлось продиктовать их по телефону, чтобы статья попала в утренний номер.

– Назовем это разумным предвидением, – промолвил Энстон. – В конце концов, сейчас светит солнце, а я что-то пока не видел беззаботной детворы, играющей на деревенской улице. Если уж на то пошло, деревню заполонила полиция.

– Из вашей статьи я сделал вывод, что вы обращались с расспросами к местным жителям.

– Да, походил по округе. Ведь это как-никак моя работа. Знаете, Тремейн, я писал все это совершенно искренне: здесь действительно чувствуется что-то настораживающее. Может, и не настолько жуткое, как следует из моего описания, – признаться, я намеренно призвал на помощь все эти упоминания об атмосфере ужаса и так далее, – но я убежден, что это не пустая болтовня.