Читать «Государево царство» онлайн - страница 4

— Ах, вот в чём штука! — заметил задумчиво пан Бучинский. — Да, это такая находка, что я, право, не жалею всех трудов, потраченных на приготовление к завтрашней встрече. Да, это будет великолепно! Республика смело может рассчитывать на благодарность Москвы, когда мы возвратим ей законного царя. Ведь Бориса Годунова там все ненавидят... И после этого одно только мне странно: отчего это ясносиятельный пан Мнишек колебался? Три раза отменял приказание.

— Что это за вино! Что за вино!.. — приговаривал восхищённо ксёндз, рассматривая свою рюмку на свет восковой свечи. — Его следовало бы в рамку вставить, если бы нельзя было найти другого, более благородного употребления. Так ли, дорогой пан маршалок?..

Но пан маршалок не повёлся на перемену разговора и всё доискивался причин колебаний пана Мнишка. Доброе вино развязало ксёндзу язык, и он начал откровенничать.

— По своей гордости пан Мнишек не вполне доверяет этому Димитрию. Он помнит разные подобные проделки. Вот, например, лет сорок тому назад пан Альберт Ласский посадил на молдавский престол самозванца, рыбака, который выдавал себя за племянника деспота Гераклида. Он помнит, что лет тридцать тому назад казацкий гетман Свирговский сажал на молдавский престол другого какого-то пройдоху-самозванца; как вслед за тем полоумные казаки пролили целые реки своей крови за второго сына господаря Стефана VII, тогда как на самом деле это был какой-то хлоп, Подкова или Серпяга; как, наконец, не более семи лет назад сербский сорвиголова Михаил овладел Молдавией и как вся русская чернь смотрела на него, как на Мессию. Пан воевода боялся одно время, не самозванец ли и наш Димитрий, и колебался... Но мы представили ему всю неосновательность его опасений. Пан маршалок знал, конечно, зачем приезжал сюда в прошлом месяце патер Савицкий из Кракова.

Бучинский не знал, зачем приезжал из Кракова иезуитский патер и о чём он толковал, по целым вечерам просиживая, со старым Мнишком и с его зятем Фирлеем; он он одобрительно кивнул, как будто вся подноготная была ему известна. Разговорившийся ксёндз продолжал развивать свои взгляды на дело московского царевича.

— Ну, пусть он и самозванец — предположим; пусть он — Гришка, Григорий. Допустим на минуту такое предположение. Но что же из того? Если он достигнет московского престола и народ ему присягнёт, то он всё равно станет царём московским. В народе русском давно ходят слухи, что Димитрий жив. Наш Киев посещается очень многими богомольцами из Московского царства, и каждый возвращается на родину с известием о чудесном спасении Димитрия. Царь Борис в Москве свирепствует, казнит людей за эти слухи, режет языки, а народ всё больше и больше укрепляется в этом убеждении. Пусть ещё полгодика побушует Борис, пусть отрежет сотни три-четыре языков, и народ так хорошо будет приготовлен, что тогда и сорокалетнего мужчину признает за двадцатилетнего царевича. А наш и годами как раз подходит: Димитрий родился 19 октября 1583 года, а теперь у нас март 1604 года, стало быть ему было бы теперь двадцать лет с половиной. Нашему, кажется, теперь двадцать четыре — двадцать пять. Но эта старообразность весьма удобно объясняется треволнениями и опасностями его скитальческой жизни.