Читать «Ловцы жемчуга» онлайн - страница 76

Он слышал этот писк, но уже не чувствовал их болезненных укусов. Он думал о том, что он сказал, обращаясь к Шоа, о том, что было скорее мечтой, чем мыслью… Море под ним светилось, как в ночь перед смертью Ауссы…

На другой день «Массауа» пристала к острову, и каид, нахуда, сериндж и несколько матросов высадились на берег, чтобы похоронить осужденных, как это велит пророк.

Шоа был мертв, они долго искали Эль-Сейфа и, наконец, нашли его на вершине утеса. Он еще дышал.

Каид наклонился над ним. И — словно блеск янтарных четок на минуту пробудил его к жизни — Эль-Сейф открыл глаза и улыбнувшись прошептал:

— Нас будет больше…

Каид удивленно заморгал глазами. Потом посмотрел на него и сказал:

— Умер. — Помолчав, он добавил:

— Иншаллах. Воля аллаха.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Господин Бабелон купил в Бендер-Аббасе свою жемчужину жемчужин. Правда, она ему обошлась дорого, но он мог себе это позволить, ведь жемчуг Али Саида достался ему даром.

Когда он шел по городу, направляясь к гавани, он был так счастлив, что, проходя мимо толпы нищих, дал серебряную монету мальчику с гноящимися глазами. Мальчик, почувствовав в руке монету и узнав, что она серебряная, выбрался из толпы нищих и принялся кричать ему вдогонку слова благодарности. Это был Исса.

Господин Бабелон усмехнулся; он был доволен своим великодушием.

В этот же день он отплыл из Бендер-Аббаса, направляясь в Джибути и дальше в Красное море; он считал, что Эль-Сейф уже обезврежен и теперь ему нечего бояться.

Он стоял на палубе и следил за стаями летучих рыбок, проносившихся над поверхностью Индийского океана и сверкавших, как перламутр, подсчитывая в уме, сколько заплатит ему фирма Роземан за те сто девятнадцать жемчужин, что лежали у него в кармане. В Джибути он узнал о судьбе Эль-Сейфа. Улыбнувшись, он купил букетик жасмина и блаженно вдохнул его аромат. В тот же день он взял билет в первый класс почтового парохода, идущего в Массауа. И, стоя у поручней и следя за игрой волн, он не переставал думать о другом море, более приветливом, и о других берегах, более милых.

В Массауа его уже дожидался заместитель. Когда господин Бабелон шел от гавани к своему дому, пробегавшая собака укусила его за ногу. Он тщательно промыл и продезинфицировал рану. Но через несколько дней — раньше, чем он приготовил все для отъезда — с ним случился припадок. Помочь ему было нельзя. Много дней мучали его жестокие конвульсии, и, наконец, смерть освободила его от страданий.

Но смерть также сняла с него маску, которую он носил всю жизнь, и у трупа было то же выражение гиены, то выражение хищной жадности, которое уловил Эль-Сейф во время гибели «Эль-Риха». И многие из жителей Массауа, пришедшие в последний раз взглянуть на него, с трудом узнавали своего старинного добродушного друга.

Вот как окончились жизни тех, о ком рассказывалось в этой повести, жизни хороших и плохих: Эль-Сейфа, Шоа, Гамида… Али Саида и его сына Абдаллаха и брата Азиза… Бабелона, Попастратоса и хаджи Шере… Но остались в живых те, кому в повести уделено больше всего места, многочисленные, безыменные ловцы жемчуга. Те, кто сопровождал Эль-Сейфа в его коротком плавании к берегам счастья, первые бунтовщики среди ловцов жемчуга на Красном море, не забыли тех недолгих, но счастливых минут, когда они стали, наконец, людьми, когда ощутили свою силу. И хотя вскоре и они один за другим ушли из этого мира — такова судьба ловцов жемчуга, они оставили своим преемникам эту историю, которая рассказывалась у костра или на палубе звездной ночью, историю, которая передавалась от поколения к поколению и которая еще сейчас жива на берегах Красного моря, хотя с тех пор прошло без малого полстолетия.