Читать «Три дочери» онлайн - страница 53

– Мать зовет меня Лелькой, – перебила его Лена, – а отец – Леленькой.

– Лелечка, Леля, Лельчик, – добавил Кирсанов, едва слышно прикоснулся пальцами к ее щеке, погладил, – Лелюшенька, Лелюшечка, Лелюшончик, Леленька – видишь, как много имен!

– В паспорте только одно имя – Елена.

– Вот насчет паспорта я и хотел поговорить с тобой, Лен…

– Предлагаешь заменить основной документ гражданина Советского Союза на пропуск в Торгсин?

– Торгсины перестали существовать четыре года назад. Я о другом… Предлагаю выйти за меня замуж.

Это было неожиданно. Елена почувствовала, что по ее лицу растекается неконтролируемая растерянная улыбка, неверяще покачала головой.

– Но у меня же Иришка растет, – тихо проговорила она.

– Ну и что? Разве Иришка будет нам помехой? Никогда не будет, – он взял Ленины руки в свои, потом, помедлив немного, опустился на одно колено, потом на другое. Вновь поцеловал руки, вначале левую, потом правую.

Поднял голову, стараясь заглянуть Лене в глаза снизу. Та вглядывалась в него с прежним растерянным видом, смаргивала что-то с ресниц часто и растроганно, словно бы не верила тому, что видела и слышала.

– Выходи за меня замуж, – снова попросил Кирсанов.

Лена нагнулась и поцеловала его в голову, в волосы.

Войной пахло все сильнее и сильнее, взболтни черного дыма буквально плавали над головой, лица сретенских обитателей иногда делались встревоженными, очень встревоженными, но они не верили в то, что будет война.

Впрочем, не только они – вся Москва в это не верила. И страна вся – огромный Советский Союз, – тоже не верила… Не будет войны, не должно ее быть!

Но дым, стелющийся над головой, продолжал чернеть, он густел, наливался жаром, был едким, рождал слезы…

Полина, повзрослевшая, почувствовавшая себя самостоятельной, окончила морские курсы и засобиралась ехать в Кронштадт – получила назначение в эту могучую балтийскую крепость. Солоша плакала, уговаривала Полинку не ехать, но как та могла не ехать?

За это Полину Егорову запросто взяли бы под микитки и отволокли в суд.

Хлопот был полон рот. Елена пыталась в этой суматохе выбраться к Кирсанову, но все попытки так и остались попытками, не смогла: наваливалось то одно, то другое, то третье. А ведь идти-то к Кирсанову было всего ничего, рукой подать можно, но, как говорится, не судьба.

Наконец выпал ясный осенний вечер, когда она оказалась свободной от всяких дел, забот, уговоров, няньчания, приготовления каши, кипячения молока и прочего и отправилась к Кирсанову.

Вечер был великолепный – прозрачный, с тихой паутиной бабьего лета, прилипающей к стеклам автомобилей и голосом Вадима Козина, льющимся из патефонов, установленных на подоконниках открытых окон.

Изредка подавали сигналы шустрые «эмки», в скверах певчие птахи веселили людей своими концертами… Жизнь казалась безмятежной, размеренной, доброй, все в ней было продумано, взвешено, пронизано светом.