Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1» онлайн - страница 63

От хорошей зависти зачесался Закроев, ровно его блохи закусали. Сосунок. Волос густой — огневой отлив: метелка проса спелого. По дубленому лицу сизый налет. В синющих глазах полынь сизо-перая. Казенными, щами, знойным загаром и полынью с Закроева. Наслушался всячины — в груди защемило: разгорился парень. Отхлябил мяхкый рот:

— Хренова нашжа слубишка: шамовка ни-куды. Воли мало. Сиди, как на цепи прикованный. Хоть в петлю так в пору, растуды ее суды… Хуже каторги.

А Игнатов сердится. Махом ходят желваки. Голодное лицо пеплом подернуло. Под его взглядом товарищ заерзал и умолк. Старик на растопыренных клешнях разглядывает латки. Выворачивает подсиненные голодовкой губы.

— Не вешай, моряк, голову, не печаль хозяина.

— Да мы ничего… Разве ж не понимаем — разруха… Ничего не попишешь: разруха во всероссиском масштабе.

— А про берег думать забудь. Об зазнобах, об свате, об брате, об матери родной забудь. К кораблю льни. Его — батюшку холь… Так-то, братушки-ребятушки, доживете и вы все переглядите, — перещупаете. А пока вникай и терпи. Служба, молодцы, ремесло сурьезное. Где и так ли не так ли: молчок… И навернется горька солдатска слеза — в кулак ее да об штанину: только всего и разговору. Дисциплинка у вас форменная, это верно. Да и то сказать — для вашей же она пользы: жир лишний выжмет, силой нальет.

Игнатов сказал, ровно гвоздь в стенку вогнал.

— Дисциплина нам нет ни што. С малых лет привычны — мы заводские.

— И советские начальники ваши деликатное обращенье уважают. Чуть што, счас за ручку с вами, в приятные разговоры пустятся, выкают.

— С матросом, и вдруг — за ручку — это дорогово стоит… Эх, комунята вы, комунята, ежли б знали сколько мы, старики, бою вынесли?..

— И мы, Федочч, не из робких… И мы мяты терты: на всех фронтах полыскались.

— Ну, мы ста да мы — лежачей корове на хвост наступили, герои, подумаешь… Говорено, слушайте, жевано глотайте.

— Вари говори.

— Послушать интересно. Дда, так вот еще на памяти, дай бог не забыть, в ту Кулькуту — в Индейску землю довелось мне плавать с капитаном Кречетовым. Ох, и лют же был пес, ни тем будь помянут, беды… В те поры я еще марсовым летал. В работах лихой был матрос, а вот, поди ж ты, приключилось со мной раз событие: ни успел с одного подчерку марса-фал отдать… Подозвал меня Кречетов да одним ударом подлец четыре зуба и выхлестнул… Строгий был капитан, царство небесное… А то еще помню…

В дверь стук! В дверь вахнач:

— Лука Федочч, на палубе безобразие.

— Лепортуй.

— Так и так.

— Ежли пьяны — гнать их поганым помелом…

— Никак не уходят — вас требуют.

— Меня? Кто бы такая?

Потопали. Свадьба галочья вроде. Мишка — Ванька в обиде:

— Штык в горло!..

— Собачья отрава!.. Ччырнацать раз ранен!

И прочее такое. Боцман баки огненные взбил. Неторопко грудью вперед.

— В каком смысле кричите?

Ванька зарадовался:

— Федочч! Родной!

И старик узнал их. Заулыбался ровно сынам родным. Почеломкались полюбя.

— Баа!.. Ваньтяй! Бурилин!..

— Жив, Федочч? А мы думали сдох давно.