Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1» онлайн - страница 118

— Убей, Асир, — дрожали побелевшие губы Нанты, — убей, ты в праве взять мою жизнь…

Но Асир был уже спокоен. Молча взял Нанту за руку и повел ее к дому Кагермана. Навстречу им вышла старуха-мать Кагермана.

— Вот невеста твоего сына, — сказал Асир, — они любят друг друга, да благословит Аллах их союз. Кагерману же скажи, чтобы избегал встречи со мной. А почему, пусть скажет Нанта…

Сказал и спокойно ушел, ни разу не оборачиваясь.

Прошло пять лет…»

Аслан вновь неожиданно оборвал рассказ и настороженно прислушался. Вздрогнул и хозяин, — прислушивались оба к вою бури за стенами. И почти тотчас же раздался лай собак. Хозяин неслышно встал и открыл дверь. Ворвался в саклю сырой и холодный ветер, глянула черная ночь.

— Миль ву? — крикнул хозяин.

Из тьмы послышался ответный крик. Хозяин вышел во двор и захлопнул дверь.

— Зайда, — позвал громко жену, — хаволь!..

За дверями заглушенный говор, топот лошади, лай собак.

— Даяль, даяль… — гнал хозяин собаку и скоро вошел в саклю с горцем.

— Марш айль, марш айль…

Зайда и Айша внесли седло и хуржины.

Вновь прибывший был старик, но еще бодрый и по-молодому гибкий и сухой. Аслан освободил ему место у огня. Старик сел, по-своему, любовно, переложил дрова и в нескольких словах ознакомился с хозяином, с его гостями и представил себя, назвав свой аул и семейную фамилию.

На вопрос, обычный ко всякому вновь прибывшему. «Хабар ю?» — старик стал быстро рассказывать, то привставая, то садясь и запихивая ноги или руки в жаркое горло печи, то вновь гибко по-молодому поворачиваясь к слушателям. Сидел в нем какой-то непоседливый живчик, не давая покоя его сухожилистому телу.

Аслан коротко передавал мне новости старика. Ехал старик из Ведено. Там ожидают приезда Шейха Имама Чечни и Дагестана Узума-Хаджи. Шейх объявляет священную войну против казаков, призывает всех правоверных под зеленое знамя пророка.

Уже несколько недель идут по горам тревожные слухи о близком восстаньи горцев. Из аула в аул, из хутора в хутор, по вершинам утесов бежит тревога, зовет к оружью. Шли слухи о приближеньи Красной армии. Слухи наползали неизвестно откуда, а тревога росла, росло недовольство, дорожали винтовки и патроны…

Вошла Айша. На широком деревянном подносе принесла цицкаль и бе́рем. Широкое платье не скрывало мягких, упругих движений. Бросила на меня задорный блеск глаз и, пряча улыбку, скрылась на женской половине.

Старик подсел к подносу.

— Куша́й цицкаль, — обратился ко мне.

— Баракалла, — поблагодарил я, слегка поднявшись.

Старик выполнял горский обряд, — угощать младших, заранее ожидая отказа. Попросив о том же Аслана и хозяина и получив такой отказ, старик стал быстро есть и не переставал рассказывать «хабар».

Плоскостные аулы покорились кадетам, но прячут кукурузу, увозят жен и детей в горы, закупают патроны. Все ждут толь приезда Шейха, чтобы пойти на казачьи станицы. Не забыл старик сообщить и последние цены на винтовки и патроны, пожелав торговцам проклятье Магомета.