Читать «“Золотой осел" Апулея. Архетип трансформации» онлайн - страница 114

… будь ты Церерою, благодатною матерью злаков, что, вновь дочь обретя, на радостях упразднила желуди — дикий древний корм, — нежную, приятную пищу людям указав, ныне в Элевсинской земле ты обитаешь…

Здесь он ссылается на Элевсинские мистерии, в которых тайный культ был основан на мифе о том, как Персефона, дочь Деметры, была похищена Аидом, и мать отправилась на поиски, и так был создан великий культ поисков Деметры и её воссоединения с дочерью. Луций также скрыто упоминает культ Венеры-Афродиты, когда говорит: «… будь ты Венерою небесною, что рождением Амура в самом начале веков два различных пола соединила…» Он называет богиню матерью Эроса: «…ныне на Пафосе священном, морем омываемом, почет получаешь; будь сестрою Феба…» — это Артемида — «…триликим образом своим натиск злых духов смиряешь и над подземными темницами властвуешь». Персефона — это богиня смерти. Луций дает Великой Матери четыре имени: Церера-Деметра; Диана-Артемида; Венера-Афродита; Прозерпина-Геката (богиня подземного мира). Прозерпина — это темный, подземный аспект, правительница смерти и духов, а также защитница живых от призраков.

Он придает богине не больше и не меньше, как quaternion аспектов, что представляет собой целостность в женской форме. В этот момент он обращается к фигуре матери-анимы как к Самости. Эта тождественность часто появляется в начальной фазе развития Самости. В серии снов, которые Юнг комментировал в Психологии и алхимии, есть, например, сны, в которых женщина появляется с круглым объектом, сияющим, подобно солнцу, и Юнг говорит, что здесь анима и Самость тождественны.

Позже Луций осознает, что богиня — только проводник, посредник, который поможет найти Осириса, подлинный символ Самости. Прямое осознание Самости случается только в конце книги. Но в настоящий момент она является ему только при посредстве богини в её квартерности. Для Луция она представляет целостность психики в её женском аспекте. Анима здесь воплощает непреодолимую религиозную эмоцию. Если вспомнить его чувственный подход и циничную интеллектуальность, то это новое отношение к жизни окажется поразительной переменой. Даже стиль письма и тон изменились (хотя осталась некоторая манерность), это даже привело некоторых филологов к мысли, что эта часть романа была добавлена другим автором. Однако, когда Апулей отбрасывает иронию и насмешки, это невероятное достижение, потому что теперь он напрямую обращается к внутреннему опыту. Это опыт целостности божественного, переданный анимой, открывший все то, что стояло за приобретенным Луцием опытом.

Прозерпина-Геката в особенности воплощает магический аспект богини-матери. Она превращает своих любовников в зверей. Луций страдал от магического аспекта женского в своем переживании с Фотием, но все, через что он прошел, оставалось личностным переживанием, а теперь, наконец-то, ему стал ясен архетипический смысл.