Читать «Как я любил тебя» онлайн - страница 238

— Нет, — отвечает он. — Я уже часа два-три как проснулся, только не шевелюсь, боюсь разбудить ее.

— Мне приснилось, будто сова вырвала мне глаз, — говорю я сестре.

— А мама тебе не снилась?

— Снилась и мама.

— Ты не думай, что в снах нет никакого смысла. Когда в доме кто-нибудь умирает, оставшимся в живых всегда снятся покойники — кому время от времени, кому каждую ночь.

Елизабета ведет меня на кухню. Это маленький саманный домик во дворе, разделенный на две части. В одной половине печь для готовки пищи, в другой — широченная кровать, на которой при необходимости могут спать сразу три-четыре человека. Толстые доски кровати покрыты старым домашним ковром, у стены две подушки, набитые соломой.

— Сегодня сюда перейдет спать отец.

— А в комнате… в комнате, где умерла мама…

— Там пока никто не будет спать… Потом… потом, может быть, я туда перейду.

— Вместе с Сэмынце?

— Нет, одна. Знаешь, Зэрикуце, как он мне опротивел… Уж так он мне опротивел, глаза б мои не смотрели.

— Бьет он тебя?

— Если бы только бил! Бить — это еще ничего, а то налижется, изобьет до полусмерти, да еще из дому выгонит.

— И часто он напивается?

— Почти каждый день.

— Ничего не скажешь, повезло тебе.

— Да уж, повезло! Сестра Евангелина слепнет, а знаешь почему? Потому что Алвице ее бил, дубасил кулаками по голове, только по голове… А бедная Стела… Да что о ней, несчастной, и говорить! Ее кочегар, ее Флорике…

— А как сестра Рица?

— Ангел ее и пальцем не трогает. Чего-чего, но вот бить он ее не бьет. Ей одной из всех нас не попадало от мужа…

На пороге стоит Костандина. Кто знает, сколько она так стоит и слушает наш разговор. Из-за спины у нее выглядывают карлики-близнецы.

— О мужиках говорите! О-хо-хо!.. Женщина, которая не знала моего Диге, не знает, что такое настоящий мужчина. Диге! Мой Диге… Бил он меня смертным боем, бил так, что водой отливать приходилось, но зато потом любил, как он меня любил… «Дай я выпью твою душу, — говорил он мне. — Дай я душу выпью». Я подставлю ему губы, а он в них вопьется, искусает их…

Елизабета не упускает случая поддеть Костандину:

— А те карлики, сколько их там было у тебя, двое, трое, тоже души твоей просили?

— Нет, — ухмыляется Костандина. — Они, миленькие мои, про душу не говорили. Они другого просили. А я… что они просили, то и дала им… Вот так и появились на свет мои близнецы.

Карлики смеются.

— Мама, я есть хочу, — жалуется Ное.

— Мама, я тоже есть хочу, — подхватывает и Нае.

Елизабета ведет меня на кухню, чтобы покормить чем-нибудь горячим. На чугунной плите кипит горшок с молоком. Моя сестра сдвигает его в сторону и говорит Костандине:

— Пойди в дом и поищи в сенях. Там еще остались калачи, брынза и бутылка вина. Накорми своих малышей и дай им выпить.

Костандина уходит. Вслед за ней семенят и карлики. Один из них оборачивается и говорит Елизабете:

— Если бы ты и просила, мы все равно бы молоко пить не стали. Молоко — это не для нас… Нам бы чего-нибудь покрепче.

Елизабета даже не посмотрела в их сторону.

— С ними свяжешься — не развяжешься, — говорит она мне. — Впиваются, как клещи.