Читать «Безумный лес» онлайн - страница 243

— Как давно он утонул?

— Уже часа три будет.

Селим Решит опустил голову. Пробормотал:

— Тогда надеяться не на что. Он мертв.

Мертвого Урпата положили на песок. Татарин оделся. Тем временем успела набросить на себя одежду и Урума. Они нашли своих коней. Сели верхом. Селим Решит взял сына на руки, и они поехали. Отъехав подальше, ударили коней пятками и понеслись вскачь по дороге в Сорг.

Я стоял, затерявшись в толпе, а хозяева мои были заняты только Урпатом. Поэтому ни Урума, ни староста так и не заметили меня. Подавленный и расстроенный, я вернулся в трактир и выпил еще шкалик цуйки, варенной с сахаром.

Эх, Урпат!.. Не суждена была тебе долгая и счастливая жизнь, Урпат. Не пришлось побороться один на один с другими татарчатами… Не довелось стать большим, вдоволь насмеяться, досыта порадоваться жизни…

Отец Трипон был уже не один. Множество гагаузок и гагаузов подсело к его столу. Они пили вино, пиво, ракию.

— Ну и бесстрашная же эта татарочка! Откуда в ней столько силы?

— Плавает — чисто рыба, рыба, да и только.

Оставаться в трактире мне больше не хотелось. Я попрощался с отцом Трипоном и остальными. На ходу послал привет святому Варнаве, который свирепым и неподвижным взором глядел с висевшей на стене иконы. На улице догорал закат, закат ветреный и дождливый, когда душа рвется вон из тела. В сумерках я добрался до пастбища. Завернулся поплотнее в свой грубый мешок и растянулся на голой и сырой земле, решив дожидаться утра. В Сорг я отправился уже с рассветом. У дома татарина толпился народ — мужчины, женщины, дети. Староста увидел меня. Ничего не сказал. Вошел в дом и тотчас вышел обратно. Издали, словно боясь заразиться от меня неведомой болезнью, швырнул мне холщовый мешочек, полный звонких серебряных монет.

— Получи свое жалованье, слуга, и уходи. Моя жена не хочет тебя больше видеть. Говорит, это ты принес в наш дом несчастье, ты, нечестивая и грязная собака, ты, хромой дьявол.

— Но, хозяин… Я ведь…

— Уходи. Табуном займется наш старый слуга, грязный Исмаил. Он как раз вчера вечером возвратился из Текиргёла.

Я покорно, в последний раз, поклонился ему. Потом долго бродил вокруг дома под дождем на ветру. Надеялся увидеть Уруму и проститься с нею. Я бродил, пока хватало терпения и теплилась надежда. Наконец решился уйти.

Чтобы вернуться в Констанцу, я выбрал знакомую дорогу, ту самую, что привела меня сюда несколько месяцев назад, после возвращения на родину. К вечеру я был в городе. Поднялся по улице, ведшей в порт, и долго бродил по кривым, узеньким и бедно освещенным переулкам, пока не наткнулся на трактир, куда и зашел. В трактире было полно грузчиков и матросов. Какой-то сутулый мужчина бренчал на пианино. Несколько пар дергались в модном танце. Я уселся за стол возле горячей печки и высушил одежду. Потом съел жаркое из поросенка с мамалыгой и выпил бутылку красного вина. На небе и на земле, над городом и над морем воцарилась ночь. В порту мне делать было больше нечего. Я отправился на станцию, взял билет, сел в бухарестский поезд, нашел в вагоне угол потеплее и заснул еще до того, как поезд отошел от станции. Проспал всю ночь. Без снов. Как убитый.