Читать «Только Венеция. Образы Италии XXI» онлайн - страница 144

Как-то, вечером для Венеции поздним, когда Риальто уж почти и стих, я бродил по Сан Поло, и в очередной раз зашёл в Деи Фрари, которая вечером уже не музей, а храм. В боковых капеллах церкви шла служба, и Санта Мария Глориоза деи Фрари, полутёмная и пустая, была особенно величественна и глориозна. Полумрак под готическими сводами настроил меня романтично, и, покинув церковь, я, пошёл куда ноги ведут. Ноги привели к мраморным воротам Сан Джованни, но я обогнул Скуолу и оказался на другом берегу Рио ди Сан Дзуане, Rio di San Zuane, Иванова Канала, здание омывающего. Как-то неожиданно я вырулил к спуску, к ступеням, уходящим в воду, и уселся на них, заворожённый видом Скуолы, никогда с этого места мною дотоле не видимой. Водная излучина добавляла всему что-то волшебно-лукавое, но самым замечательным было то, что в Скуоле шёл концерт и все окна её были ярко освещены, и в них виделись роскошные венецианские люстры, и раззолоченные потолки, и слышалась музыка, легко сплетаясь с плеском воды. Созерцание извне было более волшебным, чем изнутри, я это ясно уловил: внутри был нормальный современный венецианский концерт старинной музыки, а здесь, со мной, – Катерина Корнер и Казанова. Музыка была не Галеви и не Доницетти, но не важно какая – прекрасная и чуть слышимая, – и дух музыки качался в тёмных водорослях-тине, облепивших уходящие под воду ступени и совершавших в воде свой мерный танец. Блики отражений светящихся окон с их люстрами дрожали в канале, и вдали, мерно нарастая, послышался звук моторной лодки. Звук мотора приближался ко мне, и, на несколько секунд заглушив музыку, промчался мимо, стихнув и оставив после себя расплескавшиеся волны. Зарешеченные светящиеся окна Скуолы ди Сан Джованни с видными сквозь них картинами на потолках и драгоценными люстрами оставались неподвижны, но их отражения заплясали как сумасшедшие, и двойственность эта, подчёркнутая усилившимся звуком плещущей воды, нераздельно-зеркально слившимся с музыкой, была столь невыносимо венецианской, столько в ней было и венецианского стекла, и венецианских кружев, и Катарины Корнер, и Histoire de ma vie Казановы, что всё казалось, да и было, вымыслом. Вода была зелена так, как она бывает зелена только в Венеции, и так, как она зелена на картине Джентиле Беллини «Чудо реликвии Святого Креста, упавшего в канал Сан Лоренцо», на которой, среди благолепно преклонивших колени женщин, изображённых в левом краю картины, мы увидим Катерину Корнер, толстую, благочестивую и маловыразительную. Фигура политической женщины, столь точно и явно поставленная Джентиле первой, но в ряду других, гораздо более, кстати, смазливых, венецианок, стала завершающей точкой в кипрской истории, чьё начало обозначено даром куска Креста Господня, пропавшего в неизвестности после упразднения Скуолы Гранде ди Сан Джованни Эванджелиста Наполеоном, заодно конфисковавшим и все картины Джентиле Беллини, Витторе Карпаччо, Джованни Мансуэти, Лаццаро Бастиани и Бенедетто Диана, чуду Креста Господня посвящённые, передав их в Галлерие делл’Аккадемиа, и: