Читать «Только Венеция. Образы Италии XXI» онлайн - страница 141

Кто только Катерину Корнер, итальянским произношением исправленную на Корнаро, не изображал! Венецианцы свою покорную figlia adottiva очень полюбили, не оставили и после смерти, и история Катерины Корнаро, королевы Кипра, стала одной из любимейших венецианских историй. Уже при жизни расписывали её красоту, превратив в венецианскую Киприду. Похвалы её внешности объясняются, однако, меркантильностью, и можно сказать, что миф Катерины Корнер создан рынком Риальто. Семейство Корнер на истории с Кипрской королевой поднялось, разрослось и расширилось: оно-то и радело за свою королеву. Одна из ветвей семейства даже стала именоваться Корнер делла Реджина, Corner della Regina, Корнеры Королевы. Ка’ Корнер делла Реджина, Ca’ Corner della Regina, называется и великолепный дворец на Канале Гранде, в XVIII веке воздвигнутый на месте того, несомненно готического, дворца, в котором Катерина родилась. Ка’ Корнер делла Реджина находится недалеко от Риальто, но не в Сан Поло, а в сестиере Санта Кроче, и в теперешнем виде дворец сотворён архитектором Доменико Росси, автором пышного торта церкви ди Санта Мария Ассунта деи Джезуити. Последний представитель фамилии Корнер завещал в начале XIX века дворец Ватикану, и с тех пор его замечательные залы служили то благотворительной организацией, то правительственным архивом, пока, совсем недавно, Фондационе Прада, Fondazione Prada, Фонд Прада, под руководством Меуччи, не арендовал Ка’ Корнер делла Реджина у государства, отреставрировал и расположил там свою коллекцию и выставочный зал. Фонд Прада в основном специализируется на концептуалистском гламурном хламе, элегантно выкладывая его в дизайнерских витринах залов с видом на Канале Гранде. Константино Чедини и Винченцо Коломба, два весьма умеренно талантливых венецианских художника позднего сеттеченто, расписали великолепные парадные залы дворца фресками, повествующими об истории Катарины Корнаро велеречиво, пестро и лживо, и венецианской школы пёстрый сор росписей как-то удивительно соответствует сору современности, старательно собранному кураторами Меуччи и изысканно ими раскиданному прямо под историей Катерины.

Чедини с Коломба были не единственными певцами Катерины. В разных романных версиях истории Катерины в качестве её портрета чаще всего воспроизводят картину Тициана из Уффици во Флоренции, изображающую, как считается, Катерину Корнаро в виде святой Екатерины. На этом портрете Катерина, выряженная в богатый и экстравагантный притуреченный костюм, выглядит оперной красавицей, этакой Кармен, но портрет был создан в 1541 году, и если он и имеет хоть какое-нибудь отношение к Катерине, что сомнительно, то только к её воображаемому образу. Зато имеется несомненный и подлинный портрет Катерины, принадлежащий кисти Джентиле Беллини и находящийся в Музее изобразительных искусств в Будапеште. Созданный около 1500 года, сразу по возвращении отставной Кипрской королевы в родную Венецию, он показывает нам грузную женщину на пятом десятке с лицом столь же достойным, сколь и маловыразительным, совсем не соответствующим мифу о её красоте и бурной биографии. Одета Катерина как полагается, прилично-роскошно, и в несколько узковатое ей модное коричневое парчовое платье втиснута так, как была втиснута в свои костюмы депутат Слиска, – и вот ведь сила искусства! Говоря про Слиску, я употребляю время прошедшее, а про Катерину – настоящее, и правильно делаю, потому что, благодаря Джентиле, Катерина в своём костюме втиснулась в вечность и там пребывает как некое перманентное настоящее, а Слиска себе Джентиле не нашла и уже при жизни превратилась в фотку из старой газеты.