Читать «Только Венеция. Образы Италии XXI» онлайн - страница 131

Константинопольский поход удался и вроде как наследодательницу укокошили. Что ж, время возрадоваться. Самое противное в истории человечества – то, что моменты военных побед совпадают с расцветом искусств. Как началось всё с победы при Саламине, послужившей расцвету Афин и приведшей к Периклову Золотому веку, так и пошло. Расцвет эллинизма при Александре Македонском, расцвет Римской империи при Августе, расцвет Карла Великого, Золотой век Испании, разрушившей древние цивилизации Америки, Золотой век Голландии, победившей Испанию, – и ведь больше ничего подобного в Голландии никогда не случилось, потому что у неё больше в истории ни одной победы не было, одна безмятежность! Обязательно кого-то победить и поработить надо – как Людовику XIV, так и Наполеону, а нам, для нашего отечественного Золотого века Александра и Николая Первых пришлось Наполеона победить, а заодно и декабристов. Вот ведь проклятое искусство – обязательно его надо унавоживать преступлениями против человечества. Ведь связан же впрямую расцвет послевоенной Нью-Йоркской школы с атомными взрывами в Хиросиме и Нагасаки, кто ж скажет, что нет? Может быть, сегодняшнее печальное угасание всего свидетельствует о том, что надвигается новая эпоха, когда победа ни над кем уж невозможна, и искусство, дитя убийцы-победы, благополучно сдохнет, превратившись в то, во что оно уж и превратилось, – в некий продукт институций, обслуживающих арт-рынок? Вот и Венеция расцвела, после того как с помощью воинов Христовых Византию ограбила, пол-Константинополя перерезала, три четверти сожгла, и теперь венецианцы на пепелище чувствуют себя полноправными хозяевами, распоряжаются, чем и как хотят, потому что генуэзцы – главные соперники – в пролёте, а у дубинушек-крестоносцев ума – как у солдатиков Урфина Джюса.

И потекло…

Второе по противности в человечестве – то, что ценности духовные всё время принимают вид ценностей материальных, так что в конце концов духовное с материальным спутываются, как холёная домашняя сучка с грязным уличным кобелем. Я имею в виду то, что там, где Уолл-стрит, там и Метрополитен-музей ищи, а где Лондонский Сити, там и Лондонская Национальная галерея – кто кобель, кто сучка, пусть решает сам читатель. Когда грабят мир, то со времени римских триумфов самая жирная составляющая награбленного – духовность, предстающая в виде материализованном – в виде священных предметов. В 1204 году духовность в первую очередь провидели в маринованных конечностях, занимавших место Мане и ван Гогов. В Венецию со времени разграбления Константинополя хлынули потоком христианские реликвии, утащенные из византийских церквей: о странная магия святынь! Вот, например, святой Стефан раздал всё церковное имущество сирым и убогим, за что был побит камнями, а теперь его пальцем торгуют как вещью мирской, имеющей земную, вполне весомую, стоимость. Палец в золото монстранца оправляют, и обладание им престижно – тщеславие же одним из смертных грехов является – и весьма прибыльно. Религиозная спекуляция заодно и процветанию искусства способствует – надо ж кому-то монстранцы делать. Чего только на Риальто не появлялось – рынок реликвий был своего рода арт-рынком средневековья. Обратите внимание: Константинополь, благодаря императорам, был забит великим эллинским наследием, но венецианцы из всего выбрали только Коней Сан Марко – примитивному сознанию нравятся изображения животных. Не взяли ни одной знаменитой античной скульптуры, которых в Константинополе ещё сохранялась масса, зато святых останков притащили кучу. Вокруг Риальто всё время крутились слухи о новых святынях, доставляемых из византийский владений, а то и прямо из Иерусалима. Крутились и детективные истории, с приобретением мощей связанные, да и сами святыни частенько покупались-перекупались, потому что всё свою цену имеет. Вот, например, чудная история времени Четвёртого крестового похода о том, как венецианцы завладели частью мощей Святителя Николая. Она очень хорошо отражает глубокую религиозность венецианцев, в которой им часто отказывают; слухи о чудесах мощей Святителя растекались на Риальто и впоследствии были подробно и благолепно пересказаны многими католическими и ортодоксальными писателями.