Читать «Ателье» онлайн - страница 116

— Хахаля. Смешно говоришь.

— Еще и не так скажу. Но ты больше не делай такого, хорошо? Сама разберусь.

— Хорошо, — быстро согласился Данила, на всякий случай следя за подушкой, которую Даша, повертев в руках, примостила под голову.

Она не слишком поверила ему, но развивать тему не стала. Зевнув, легла на бок.

— Ты кино обещал, — напомнила, — а потом спать. Я бы еще сутки проспала.

Данила нашарил пульт и включил большой экран, привинченный под потолком.

— Вот тебе кино. Я на тахте сегодня посплю. Домой завтра поеду. А ты в спальне. Идет?

— Да.

Даша заснула на середине фильма, когда суровый мужчина в плаще в поднятым воротником лез по ступеням пожарной лестницы к единственному горящему окошку. Данила, сбивая покрывало, подполз ближе, и какие-то время лежал, подперев голову рукой, рассматривал Дашино лицо, сердитую складочку между темных бровей, косу, лежащую на неловко приподнятом плече. Потом встал и, подняв спящую на руки, понес в полуоткрытые двери спальни. Опять уложил на широкую постель и, укрыв одеялом поверх сбившегося халата, вернулся на тахту.

Сердито валяясь, меняя позы, вполглаза досмотрел фильм и, выключив телевизор, задул остаток свечи. Лег навзничь, положив голову на руки, и стал думать, перебирая картинки — о Даше. О том, как шла, увязая сапожком в снежных комьях на краю узкой тропинки, и, откинув капюшон, подняла к нему отчаянное лицо с заплывшим глазом. Как сидела за машинкой, а он, топчась в дверном проеме, говорил с Галкой о пустяках, и украдкой смотрел через ее плечо на согнутую спину, укрытую русыми волосами… А вот в пустом переходе догоняет ее серый мужик с кадыком, это она так его описала, и Данила тут же его увидел, будто сам там шел. Жалостно морщась, отогнал картинку, как грязный мужской кулак летит к испуганному глазу и высокой скуле. А на место этой картинки прыгнула другая, которую тоже все отгонял, но сейчас, смирившись, позволил прийти и занять его целиком — от макушки до живота. Даша в ванной, бледная и зыбкая под слоем зеленоватой воды покрытой пятнами белой пены. Беззащитная, спящая от усталости так крепко, будто в смерть ушла. И ничего бы не вспомнила, совсем ничего. А может, проснулась бы, и понравилось ей. Другим ведь нравится…

Она и сейчас спит, в десяти метрах, за тонкой ненастоящей стеной, и дверь в комнату чуть приоткрыта. А у него перед глазами маячит картинка, с пеной на блестящем плече, согнутыми из воды мокрыми коленями, и — грудь…

В тихой темноте студии растерянно и раздраженно удивлялся себе: лежит бревном, нет, чтоб идти в спальню, тихо ставя босые ноги, ведь поймет, ведь оба — взрослые люди.

Устав думать, прицельно брыкнул ногой, ударяя пяткой в спинку тахты, чтоб побольнее, и стал поспешно думать другое, более далекое. В своем жемчужном платье она так похожа на ту, что дала название фотостудии. Такой он и представлял ее себе. Небесная Табити, богиня бесконечной синевы над рыжими травами. И прикидывая, как снимет, сделает тот единственный нужный кадр, с которого закажет фреску на всю наружную стену студии, чтоб из лифта выйти и тут — она, смотрит серыми глазами… — повернулся на бок и, прижимая к себе парчовую подушку, заснул.