Читать «Эстонская новелла XIX—XX веков» онлайн - страница 253

Короткими быстрыми шагами он подбежал к моей кровати, резко раздвинул шторы, распахнул окно. Он хрипло дышал, говорил прерывисто, глядя в окно, словно ему видна была вся Россия:

— Россия… всегда была… великая… и гордая!

Я молча смотрел на него сбоку и думал, что мы, эстонцы, любим родной край более спокойно. Видно, действительно велика и беспредельна та земля, что вызывает такую великую и беспредельную любовь, чувство гордости, от которого перехватывает горло.

Постепенно Иван Васильевич перестал задыхаться, он оперся локтями о подоконник, поджал свое худое тело и вобрал в плечи коротко подстриженный седой затылок. Я не произнес ни слова, я боялся, что он снова вспылит, зубы его все еще тихонько постукивали. Мне было даже страшновато за него, он выглядел таким маленьким и хрупким, да еще я вспомнил его изуродованную, исполосованную спину, которую видел утром.

Но он успокоился быстрее, чем можно было ожидать, и я услышал его тихий, немного усталый голос:

— А знаете, кто служил в этой крепости до первой мировой войны?

— Нет.

— Карбышев.

— Генерал?

— По его чертежам строили казематы, делали земляные работы…

— Тот самый Карбышев?

— Тот самый, да, да, тот самый, — сказал Иван Васильевич, отрываясь от подоконника. — Тот самый Карбышев, который попал в плен и не пошел на предательство и которого живым заморозили в Маутхаузене.

Иван Васильевич осторожно прикрыл окно и молча улегся на кровать.

Я встал, разделся, повернул выключатель. Но в комнате все равно было светло. Мне не спалось. Я снова открыл окно, сел на подоконник, закурил. Снизу, с улицы, доносился сладостный аромат тополиных листьев, и вдруг все вокруг, вся жизнь показалось мне такой благодатной, теплой, наполненной благоуханием тополей. А может быть, жизнь и в самом деле именно такова, какой мы ее себе в данный момент представляем?

Потом я долго вертелся на постели, пытаясь заснуть. На какое-то время я задремал, и мне приснился страшный сон. Я был в крепости. С пулеметом в руках. Вокруг грохот, свист, взрывы. Я строчил и строчил из пулемета, а по двору крепости, выскакивая из огня и дыма, шли и шли немцы. Я беспрерывно косил их, но им не было конца. Одни исчезали в пыли и пламени, другие появлялись вместо исчезнувших, кидали в меня гранаты, прошивали автоматными очередями. У меня в груди уже засели осколки, и пуля в сердце причиняла страшную боль, мне хотелось убежать, закричать от боли, свернуться в комочек, укрыться где-нибудь в развалинах, но за моей спиной Иван Васильевич продолжал отдавать приказы хриплым голосом: