Читать «Берега и волны» онлайн - страница 97

— И я перемен ждал. Новой работы. Я — капитан — тревожился! Что будет? Как? Справлюсь ли я? Я работу мою любил, больше чем жену. И, поверь, что даже жена моя про успех моей работы думала. Такие мы идейные были? Нет. Но работа каждой семье уважение давала. Ребенок в садике говорил громко — мой папка — рыбак! Я не стесняюсь. Да, я — человек труда. Таким меня воспитали и сделали. Таким, если честно сказать, я себя уверенно в жизни чувствовал и сам себе нравился. А когда перестройка началась, я думал, что работать ещё интереснее будет. Зарплата больше. Города современнее. Жене и детям — подарки всякие. Я и сейчас верю, что партия хотела нам блага. И жена говорила мне много раз: я, Сашенька, потерплю. Ты работай. И все у нас будет, как у людей: квартира, соседи, внуки на даче, и ты на машине повезёшь нас к морю. Я — экономная, и я тебя дома не подведу. А ты работник хороший, это все знают.

Опять подошёл Шпринг. Он явно взволнован, как пёс на большую луну, говорит, нервно заикаясь:

— Время идёт, Витя, давай играть. Вот три баночки, вот — косточка. Кто с косточкой останется — тому прыгать.

Витя досадливо морщится:

— Что ты пристал, Шпринг? Я сразу скажу, кто останется — ты! Не веришь, смотри! На меня играем. Раз! Два! Три! Где косточка? Нет. На капитана. Раз! Два! Три! Нет косточки. На тебя. Раз! Два! Вот и косточка. Тебе, Шпринг, акульи зубы считать… Иди-иди. Не мешай нам.

Шпринг отходит в темноту.

Двое продолжают разговор.

— Не спишь, капитан? Может мы и взаправду — последними здесь остались? Все вернулись, а мы потерялись? Может быть, там коммунизм уже какой-нибудь плохонький? Почти настоящий? Только без нас. Ты прости, капитан. Я готов работать и работать. Я же морской человек! Мы с тобой, можно сказать, последние труженики моря. Это — железно. Но я хочу понять, почему нас страна здесь забыла? Послала сюда и забыла? Сколько нам ещё смены рабочей ждать? Где этот Горби? Без меня пиво пьёт?

— Ты забыл, Витя, — он не пьющий.

— Правильно на флоте говорят: если не пьёт, то або пидлюка, або хворий…

— Хворый, хворый. За это его — президента России — лучшим немцем года назвали и премию мира назначили. Демократы за ниточки дергают и одних, и других, и себя. Я теперь только понял: демократы, так это которые не знают — что дёргают и зачем. Горби — нравилось немцам нравиться. Не России, а мирру-у. За премию мирр-ра! Слышь?

— А мы — где, капитан? Театр абсурда? Горби — перед Европой глухарём заливался. Сам говорил и сам себя слушал. Немцы-то по-русски не понимают. Но я ведь всегда чувствовал: заговорщик наш президент, заговорщик.

— Заговорил, как приговорил!

— Трепло, по-морскому.

— Это ты круто, Витёк. Ты верь, что страна за нами вернётся. Верь, Витя. Нас не забыли. Мы просто не всё знаем. Многое могло измениться. Но Родина помнит своих героев…