Читать «Берега и волны» онлайн - страница 96

К клеткам подходит Шпринг.

— Тебе чего, Шпринг?

Шпринг улыбается, как ребёнок:

— Давай в шарик играть! Кто проиграет, тому на акулу прыгать.

Витя утомлённо вздыхает:

— Утром поиграем.

Шпринг не отступает:

— Утром я должен сказать главному, кто проиграл.

Виктор смеётся:

— Так ты — проиграешь. Тебе и прыгать.

Шпринг разводит руками:

— Я с прошлой жизнью здесь связан. Мне прыгать нельзя. Давай играть.

— Ты видишь, разговор у нас. Позже придёшь.

— Говори, капитан.

Капитан продолжает прерванный разговор:

— Сам знаешь. Паспортов у нас нет. Продали нас вместе с траулерами и сетями, а паспорта, чтобы мы не сбежали, где-то в офисах фирм и компаний лежат, в сейфах, как денежные гарантии рыболовного бизнеса.

— Другие вернулись, нашли способ?!

— У нас обязательства, по контракту. Условия надо соблюдать.

— Ты что говоришь, капитан? Ты дурной или дисциплинированный? А они — соблюдают? Мы сейчас на кого работаем? На страну или на хозяина? Где наши контракты и где наша смена? Ты знаешь? Говоришь, что Миша нас теперь выкупит и домой отправит? А кому я там нужен без работы?

— Я Мише верю.

— Странный ты, капитан. Мише — веришь. Стране — веришь. Партии — веришь, само собой. А знал ты, когда из Новороссийска уходили, что кем-то так было задумано, и что будем мы сегодня сидеть в этой плавучей африканской тюрьме? Каждый в своей клетке? Ждать африканской казни, может быть. С барабаном и плясками. Видишь, костры на берегу?! Даже Шпринг на нас ставки делает, и свой выбор назначить хочет. — На фоне звёздного неба и темной береговой стены — огни ярких костров. — Это тоже контрактом прописано? Да или нет?

— Кто же знал, Виктор? Была такая империя…

— Империя была? ЭССесерия, да?! История у нас — африканская? Или, может, российская, всё-таки?! Может, не паспорта наши в залог положили, а нас с тобой?

— Ты кого обвиняешь?! Страну обвиняешь, Витя?

— А что ты так заволновался? Нельзя? Про страну — нельзя? Боже упаси?! Прости, вырвалось. Так ты другое скажи мне! Это я мог чего-то не видеть. Но ты ведь — не рядовой моряк. Ты — капитан-директор. За всех отвечаешь. Неужели не чувствовал, что наш бронепоезд по шпалам прыгает, как телега по ямам. Чувствовал?

— А ты переменам и перестройке радовался, Витёк?

— А как же? Как все! Думал: гляди, как всё будет к лучшему — советская власть, с детскими садиками и профсоюзными санаториями, как в СССРе было, плюс — демократия американская и зарплата европейская! Очень мне тогда эти два слова нравились — американская и европейская. — Он трогает раскрытой пятернёй собственный лоб и ловит ртом воздух. — Ну, и пиво, ясный перец, на каждом углу и в кружках баварских, а не в баночках из-под варенья, как в Новороссийске или в Архангельске, где каждый встречный мужик с баночкой, будто анализ мочи сдавать собирается. Сейчас расскажи кому — не поверят. Я и за Горбача на митинги шёл, как за кружкой баварского. Чтобы из кружек пить, а не из баночек! Понял?