Читать «Берега и волны» онлайн - страница 64

Помнится (так было принято на любом другом судне вдали от дома) газету освободили от завёрнутых в неё ценностей. Водку давно выпили, грелку спрятали, газету тщательно разгладили, и передавали, перечитывая, месяца два ещё… Из каюты капитана в каюту старшего механика, из машины на мостик, с мостика в грузовой отсек, от вахты до вахты… — «новости из Союза…», слёзная закуска от тоски и бессонницы. Но — это не главное, потому что — не скоро. Ноги в сандалиях — на причале, тело и грудь — винтом вывернуты, так что руки назад в автобусе, а голова повёрнута к нам на палубу:

— Смотрите!

Чемодан и авоська легли на причал. Руки его освободились, и вернулись в салон машины, доставая ещё что-то. Секунда! И «центнер» принял на грудь, взвешивая на широченных ладонях шмат сала и буханку чёрного хлеба.

— Вот тебе и винт-финт, шевели ушами! Что привёз?

И сразу кто-то на палубе вздохнул радостно:

— Орден тебе на грудь, кормилец ты наш!.. Молодец, что не застрял ты в этой автомобильной раковине…

И желтолицый агент улыбался уже не по-японски, улыбкой манекена, а очень даже понятливо нам, мужикам! В любом порту и на всём белом свете есть такое мужское слово «ЗемЕля!».

Мы простояли в Японии ещё неделю. Траулер и часть команды были старые — они продолжали жить свою жизнь: готовиться к рейсу, ходить по вечерам в город, пить японское пиво и русскую самогонку — в Японии было всё, и пели по вечерам под гитару свои самодельные песни:

И шепчешь ты, слова прикрыв рукою: Иди ко мне, ну, чем ты так смущён? Я — женщина… Моя судьба — мечтою Быть для тебя, куда б ты не пришёл… Я женщина — нельзя мне сделать больно. Я женщина — летаю и… лечу От ран, от беспокойства, от покоя… Прижмусь и я к рыбацкому плечу! Как хорошо, что я из передряги. Как хорошо — смотреть — глаза в глаза. Ну, кто тебе сказал, что я — бродяга? Я просто — берегов твоих не знал… Ах, женщина, не важно что нам станет… Куда летит фонарной ночью дом? Венчальное вино горит в стакане — Мы пьём до дна — как сладко пить вдвоём!..

В город бегали по вечерам, под свет уличных фонарей и витрин. Под шелест машин. Под грусть дождя… Зонтики, каблучки, лужицы… Манящие окна в чужих домах… «Осенний дождь. Нет, не ко мне — к соседу — зонт прошелестел…», — вспоминал Саша строки японских стихов. Потому что в Тамани есть музей Лермонтова. Пока. Пока его местные власти ларьками не застроили. Застроили? Грех.

Глава 3. Сашок, пирожки и собаки

Сашка пришёлся по душе сразу и всем.

Во-первых, он так любил пирожки, что они у него всегда под рукой оказывались, и всегда горячие.

«Капитан! — смеялся он, — вы же любите с картошечкой? Я вам специально два сделал — а больше картошки нет — японцы картошку в порошке продают. А я приберёг для пирожка, как привет из дома!» — И всем было приятно. — «Боцманюга — парень с юга! Ты же любишь, с капусточкой? Только у них, узкоглазеньких, капуста нежная — они её не растят, а гладят. Не кубанский у неё вкус, а в пирожке — вкусная-а, как поцелуй холостячки из рыбцеха! Помнишь? Пробовал? Подходи — бери! Душе радостно! Душе радостно — желудку тепло-а!».