Читать «Живи и радуйся» онлайн - страница 150

7

Дня три пуржило. Снегу наметало по самые крыши землянок, и вдруг, в одни сутки потеплело. Да так, что все поплыло. Вышел я на крыльцо, как всегда спозаранку, чтобы не опоздать в школу, и ахнул: у самого дома пестрел искрящийся рябью огромный разлив, слизывая остатки снежного наноса за палисадником. И по улице везде темнели лужи, среди которых ясно обозначалась накатанная за зиму дорога, еще не успевшая глубоко подтаять. А за околицей густая синева и вовсе подперла лес, белея местами лишь шапками утонувших в ней сугробов. Даже в ограде, у заборов, проступила старая трава.

В лицо пахнуло таким стойким теплом, что показалось на улице теплее, чем в доме. Поглядев на свои валенки с галошами, я понял, что в школу мне не пройти, и вернулся.

– Пока обочины не подсохнут – всем придется посидеть дома, – понял меня дед. – Тепла натянуло из дальних степей ядреного – всё растает. Такое же вот распутье было во вторую или третью весну, как мы сюда переселились. С неделю тогда воду из землянок отчерпывали – по щиколотку каждую ночь набиралось. А вся улица озером была. Дикие утки под окнами плавали.

– Ну и ладно, – заметив моё расстройство, отозвалась и матушка. – Занимайся дома. И учителя в такую распутицу вряд ли пройдут в школу – обувь у всех поизносилась.

– И обувь не поможет, – добавил дед, – у ручья завсегда воды выше колена было – не пройти.

Из комнаты выскочила Шура.

– Я тоже сегодня не пойду на уроки…

И начался у нас семейный разговор: о том о сем, о теперешнем и былом – тоже интересно. Слушай, мотай на ус.

8

Плоское строение зерносклада густо чернело на фоне потухшего неба. Обойдя лужу, я приблизился к широким двустворчатым воротам с освещенным проемом открытой двери. У дальнего закрома я увидел Федьку Суслякова, по прозвищу – Суслик, он бросил школу и уже что-то делал в колхозе, и Антоху Михеева, маячивших в слабом свете керосинового фонаря. Антоха держал мешок, а Федька насыпал в него зерно плицей. Наверху пшеничного вороха я разглядел кладовщицу – Груньку Худаеву. Она ногами скатывала зерно в сусек.

– Волынишь! – завязывая мешок, хмуро взглянул на меня Федька. – Антоха вон помог мешки насыпать, а ты только явился.

Я промолчал: Федька как никак, а помогал колхозу, а мы еще только осваивались в той помощи.

– Мать подменяешь? – обернулся ко мне Антоха, завязывая мешок.

Я кивнул.

– Моя тоже чтой-то расхворалась, – с печалью в голосе поделился он своей тревогой, – и бабка недужит.

– А моя стирку затеяла, – поддержал и я завязавшийся разговор.

– Хватит сопли распускать, давайте мешки грузить! – скомандовал Федька. – А то попадет от сеяльщиков. У меня вон отец пропал без вести, и то я не плачу.

В широко распахнутых воротах, с обратного торца склада, виднелась бричка, запряженная парой быков. Один из них пустил струю, и в пустоте склада отчетливо слышалось журчание мочи.

Я ухватился за угол мешка вместе с Антохой, и втроем мы поволокли его к бричке.