Читать «Живи и радуйся» онлайн - страница 149

6

А через несколько дней дед преподнес мне еще один сюрприз: ввалившись в избу с какой-то ношей, завернутой в тряпку, он положил её на скамейку и, с хитрецой улыбаясь, стал слушать, как я повторяю, заданный наизусть, стих.

– Вот-вот, в самый такой-то мороз и вышел из лесу писатель, а тут мужичок. Вроде как я в детстве, – рассудил по-своему дед. – Видать, знал жизнь тот человек, коль правильно все нарисовал. А я вот тебе забаву принес. – Он неторопливо развернул тряпку, и я увидел балалайку.

Когда-то на городском базаре, сидя на какой-то коляске, играл на балалайке безногий мужик, азартно, взахлеб, то потряхивая обернутыми в тряпьё культями, то пряча балалайку за спину или поднимая над головой, и все – не прерываясь в игре.

Проходившие мимо люди кидали ему в шапку, лежащую на земле, медяки. Кинул и я что-то, протянутое мне отцом. Долго потом мне снился и безногий игрок, и напевно бренчащая балалайка. Даже мечталось о ней. А тут вот она, на скамейке!

– Ты где её взял?! – почти крикнул я, едва одолев налетный восторг.

– Митька Шестов, Дашкин мужик, царство ему небесное, весельчак был, – начал пояснять дед, – на этих трех струнах так наяривал, что заслушаешься, не хуже гармошки хватал за душу. Ну и выпросил я у Дарьи этот инструмент. Им балалайка теперь ни к чему, а тебе на пользу. Научишься играть на ней – не лишнее по жизни будет, пригодится.

Я машинально тронул струны:

– Ага, учись, я даже не знаю, как на ней играть.

– А вот так! – Дед, взяв балалайку, присел на скамью и ударил пальцами по струнам. Да быстро: туда – сюда. И приятные звуки словно вырвались из нутра балалайки, и пошло, пошло. – Мне, Ленька, до Митьки Шестова, как до неба, но кое-какие финты по молодости лет я на балалайке выделывал. Вот, например, цыганочку. – И он лихо забил по струнам. Причем лицо его как-то по-особому просветлело.

Я и рот раскрыл от удивления: «Ну и дед у меня! Бедовый! Как тоже наяривает! Может, даже не хуже того Митьки Шестова». И гордость за деда натекла в душу. Вспомнилось далекое звучание гармошки, которую я в младенчестве стащил со стола, и тут же бабушка в широкой юбке, легкая обида… Балалайка пела по-иному, чем гармошка, но все равно как-то тонко знобило от её звуков.

А дед вдруг встряхнул рукой и распрямился.

– Вот так примерно, малый Ленька. До своих выкрутасов я тебя дотяну, а там – время покажет. Хлопни-ка вот пару раз по струнам. – Он протянул мне балалайку.

Острым углом она уперлась мне подмышку, и рука едва дотянулась до струн.

– Ты её старайся на коленях держать, – заметил мою неловкость дед. – А то натрешь плечо. Да и привыкай все делать, как положено.

Хлопнул я пальцами по струнам, и они упруго, едва ли не больно, отозвались на мой удар, издав дребезжащие звуки.

Дед усмехнулся.

– Ничего. Все наладится. Я тоже с этого начинал. Теперь каждый день будешь тренировать руку. Набьешь пальцы – будем какую-нибудь игру разучивать.

Не особенно мне светила эта боль в пальцах, но желание научиться играть было сильнее болевого ощущения. Так все и пошло, как намечал дед, и к весне я уже кое-что наигрывал.