Читать «Царский венец» онлайн - страница 96

Начавшись с предательства и беззакония, революция не могла закончиться ничем иным.

Но её творцы пока что этого не понимали. Сейчас все противники императора действовали заодно, сами того не сознавая. О распре, которая неумолимо должна была вскоре начаться, мало кто задумывался.

Николай Александрович разумно полагал, что беспорядками в столице должна заниматься городская полиция, а не император. Он приказал немедленно прекратить бесчинства. Однако масштабов их не представлял, так как получал доклады, в которых нарочно преуменьшалось значение происходящего. Но предчувствие, тревога, волнение — всё это в сочетании с естественной усталостью вызвало болезненную реакцию. Николай писал супруге из Ставки: «Сегодня утром во время службы я почувствовал мучительную боль в середине груди, продолжавшуюся четверть часа. Я едва выстоял, и лоб мой покрылся каплями пота. Я не понимаю, что это было, потому что сердцебиения у меня не было. Но потом оно появилось и прошло сразу, когда я встал на колени перед образом Пречистой Девы».

И вот он вертит в руках телеграмму от жены: «Уступки неизбежны. Уличные бои продолжаются. Многие части перешли на сторону врага. Аликс».

Уступки? Нет, уступок он не хотел. В помощь городской полиции выступает из Ставки по повелению императора корпус генерала Иванова. Сам Николай спешно отправляется в Царское Село, и... путь своему государю преграждают мятежные солдаты.

Поразмыслив, Николай решает ехать в Псков. Там — командующий Северо-Западным и Северным фронтами генерал-адъютант Рузский. Его войска можно подтянуть к Петрограду.

На псковской станции царя никто не встречает. Никакого почётного караула. Пустота. Предательство, охватившее Россию мерзкими щупальцами, ширилось, росло...

«Гвардейцы... мои гвардейцы... даже они», — было очень больно. За что?

— Вашему Величеству, увы, не остаётся ничего, как сдаться на милость победителя, — генерал-адъютант Рузский глядел на государя в упор, изо всех сил стараясь придать взгляду выражение сочувствия и преданности. Николай вздрогнул.

— Что?

Рузский опустил глаза. Теперь он ощущал на себе пристальный взгляд императора, взгляд печальный, вопрошающий и взыскующий, и пальцы генерал-адъютанта задрожали, когда он перебирал тексты телеграмм. Рузский заметно злился на себя за это.

— Вы можете видеть, Ваше Величество...

Телеграммы от командующих фронтами, от генералов, от соратников — от тех, кому царь доверял больше, чем себе... И все — только об одном: его, помазанника Божия, русского императора и Верховного главнокомандующего, призывали совершить «благородный акт патриотизма» — отречься от престола. Что за бред? Почему так случилось? И почему именно сейчас, когда идёт война?