Читать «Царский венец» онлайн - страница 120

Анастасия, перегнувшись через перила и чуть ли не выпадая на улицу, улыбалась толпе. Очень скоро, вовсе не неожиданно, появились солдаты и с криками и матерщиной стали разгонять людей.

— Чего зенки вылупили! Пошли отсюда, пошли! Куда прёшь, твою мать!

Анастасия с глубоким вздохом выпрямилась и отвернулась от этого зрелища.

Но Ольга, напротив, подошла ближе к перилам и ещё несколько минут наблюдала, как усердные служители революции разгоняли народ, пришедший посмотреть на своих прежних властителей и посочувствовать им в несчастье.

— Неужели эти люди надеются на какую-то другую, замечательную, сказочную жизнь? — прошептала старшая царевна.

— Да, — ответила Татьяна. — Конечно, есть такие, что надеются. А кого-то всё это случайно затянуло. Ты понимаешь, Ольга, да? Но мама́ говорит, что все они просто обмануты. Все — в искушении. В каждом человеке — и в них тоже — образ Божий, хоть и осквернённый падением.

Ольга не ответила. Она не верила, что все обмануты. Сейчас она вновь думала о Николае Саблине и заставляла себя устыдиться того, что называла предательством всего лишь недостаток самоотречения. Но разве мало настоящих предательств совершается из-за обыкновенного и в общем-то простительного малодушия? Недавно старшая царевна узнала ещё кое-что. Когда государю разрешили взять с собой в ссылку флигель-адъютанта, он позвал Саблина.

«Я думал, что он переживает из-за того, что произошло в день моего возвращения в Царское Село. Переживает и стыдится сознаться в этом.

Я хотел дать ему понять, что мы, в свою очередь, прекрасно всё понимаем: это был всего лишь естественный человеческий порыв, ему нечего стыдиться», — говорил отец.

«Ты позвал его из-за меня?» — прямо спросила тогда Ольга. Отец не ответил. Николай Павлович ехать в Тобольск отказался. Очень спокойно, не объясняя причины, как мог бы отказаться совершенно чужой человек, которого ничто не связывало с царской семьёй. Вместо Саблина государь взял с собой флигель-адъютанта Татищева, который счёл своим долгом разделить тяжёлые дни с тем, кем был облагодетельствован в безмятежную пору.

На старших сестёр, двух неразлучных подруг, ссылка повлияла совершенно по-разному. Ольга, печальный ангел, утратив свою живость и весёлость, как будто постоянно думала о чём-то тяжком. Казалось, что она повзрослела на несколько лет. Впрочем, с окружающими любимая дочь государя по-прежнему держала себя ласково, просто и сердечно, и за это многие охранники любили её. Не сторонилась Ольга и развлечений, изобретаемых младшими; но часто Татьяна, жившая в одной комнате с Ольгой, просыпалась по ночам от тихих, сдавленных рыданий сестры. Она не спешила её утешать, понимая, что Ольга вовсе не хочет открывать своих слёз.

Сама же Татьяна после отречения отца от престола, наоборот, внутренне напряглась, собрав всю силу характера, готовая в любой момент противопоставить эту силу любым новым бедам, готовая всегда защитить, как сможет, своих родных и друзей. Она, как истинная императорская дочь, не потеряла в ссылке величавости и внешней строгости; это не нравилось многим солдатам, полюбившим остальных царевен за добродушие и открытость. Татьяну сторонились многие — она же каждый день молилась за всех, веря словам матери, что во всех людях образ Божий.