Читать «Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют (журнальный вариант)» онлайн - страница 52

С такими мыслями я заснул. 

8

Принесли ужин. Я совсем забыл, что хочу объявить сухую голодовку в знак протеста, и съел всё подчистую. А наевшись, вспомнил и решил, что торопиться некуда, голодовку объявлю завтра с утра.

Вмятина в черепе начала противно ныть, как будто туда налили ледяной воды. Чтобы отвлечься, я попытался вспомнить что-нибудь из Альфегиной книжечки.

«И я Иоанн увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем, а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов; и не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни».

Примерно так, если я ничего не путаю.

По-моему, неплохо написано. Можно без преувеличения сказать, что это образец того, к чему все мы должны стремиться. И меня даже не смущает явный религиозный уклон текста. Ведь теперь верующим разрешено стремиться в одном направлении с нормальными людьми. Только вот одно для меня остается неясным, насчет Бога, который утрет всякую слезу с их очей. Спрашивается, кто же утрет эту самую слезу, если Бога, как известно, нету?

Выйти из затруднения можно, по-моему, так. Надо избрать достойных представителей из числа передовиков производства, отличников боевой и политической подготовки, членов совета ветеранов, профессиональных лекторов-пропагандистов, ну и тому подобное. Выдать всем им чистые носовые платки, пусть они ходят и, в качестве общественной нагрузки, утирают эти самые слезы. Как видите, очень просто и эффективно.

Нет, отвлечься не получается, уж очень ломит голову. Боль разыгралась не на шутку, хотя утром, когда Петухов меня разбудил, она была вполне сносной.

По дороге на службу хмурый, невыспавшийся Костя не проронил ни слова.

Когда мы вошли во дворик, я заметил, что в его дальнем углу стоит автомобиль «Волга» с включенным мотором и погашенными фарами. В нем сидели двое мужчин, один из них попыхивал сигаретой, и ее раскаленный кончик был хорошо виден.

— Костя, посмотри-ка, — я тронул моего спутника за рукав и указал кивком на подозрительную машину.

— А, это Курагин, директор наш, — небрежным тоном объяснил тот. — Сидит и засекает, кто во сколько на работу придет. Делать ему больше нечего, идиоту.

Он отпер дверь, и мы вошли в промерзшее за ночь помещение отдела. Костя снял пальто, натянул перепачканный старый свитер и отправился в подвал. Вдруг я услышал целый шквал громогласных проклятий и, решив, что случилось неладное, поспешил на помощь Косте.